– Мимо, – на наш безмолвный вопрос, сказали они. – Никто в доме не помнит, чтобы там жил революционер Веденякин. А мы завязали дружбу с тремя бабками, которых угощали конфетами и бананами, но даже после этого они ничего не смогли припомнить про революционера у них в доме.
Инна с Мишей что-то задерживались. Наконец появились и они. Инна сверкала как новенький медный пятак.
– Нашли! – прокричала она нам издалека. – Пойдемте.
И мы отправились к дому, который стоял на 8-й Советской.
– Там этот деятель от революции товарищ Веденякин и жил. Даже место, где висела мемориальная доска, сохранилось. Все вокруг покрашено желтой краской, а на фоне стены выделяется прямоугольник серого цвета. Нам какая-то старушка показала. Еще вполне крепкая. Славная такая старушенция. Нужно ей помочь, шкаф из дома выкинуть некому.
– Какой шкаф? – удивилась я. – При чем тут шкаф?
– Ну, она вдвоем с дочерью живет, та купила к матери в комнату новый шкаф, а чтобы выбросить старый, грузчики запросили четыреста рублей. Конечно, им фиг что обломилось, но старый шкаф так и стоит у старушки в комнате и очень мешает.
Так, беседуя о шкафе, мы дошли до нужного дома. Для того чтобы оказаться внутри, нужно было почему-то пройти через грязный двор. Хотя на улицу выходила парадная массивная дверь, кем-то окончательно и бесповоротно заколоченная. Войдя в подъезд, мы обомлели. Потолок просторнейшей площадки первого этажа поддерживали массивные колонны, уходящие далеко вверх.
То есть сами колонны не были так уж велики. Никак не больше трех метров в высоту. Просто стояли они на массивных постаментах, в которых были вырублены лестничные ступени. Конечно, колонны были изрядно повреждены временем, потрескались, и штукатурка на них облупилась. Но тем не менее это были колонны, и величия им было не занимать.
– Поднимайтесь, старушка живет на втором этаже, – сказала Инна. – Так что особенно надрываться не придется. А уносить его тоже никуда не нужно, тут же во дворе и оставим. Кто-нибудь обязательно подберет.
Мы поднялись на площадку. Дверь нам открыла сама хозяйка – Нина Сергеевна. Правда, на старушку она была не очень похожа. Должно быть, бесконечные коммунальные войны закалили ее. Она мило улыбнулась, и мы вошли внутрь огромной коммунальной квартиры. Прямо перед нами открывался величественный холл, загроможденный какими-то странными коробками, наподобие дощатых дачных туалетных домиков, если только такие домики бывают по пять метров высотой. Всего их было четыре штуки, по две с каждой стороны холла. В каждом строении имелась дверь.
– А что это у вас тут? – немедленно поинтересовалась вездесущая Инна.
– Кладовки, – сказала хозяйка. – Очень удобно, а раньше мы с соседями расстраивались.
Но из-за чего жильцы квартиры расстраивались, хозяйка не сказала. Маришины братья лихо подхватили шкаф, с которым, на мой взгляд, едва бы справилась целая бригада грузчиков. Глядя, как они сноровисто управляются с трехметровой громадиной, я поневоле зауважала парней. Особенно я их начала уважать, когда выяснилось, что нашей помощи им не только не требуется, но даже сама мысль о том, что женщина может перетаскивать тяжести, была для них оскорбительна. Они вдвоем вытащили шкаф во двор.
Благодарная старушка, которой мы сэкономили четыреста рублей, настояла на том, чтобы мы выпили с ней чаю. Тут как раз пригодилась наша с Маришей неиспользованная бутылка вина, а также большая коробка со сдобным печеньем, купленная Инной. Чаепитие, которое проводилось в комнате отсутствующей дочери Нины Сергеевны, удалось на славу. Воодушевленная избавлением от шкафа-монстра, хозяйка была сама любезность и то и дело подливала горьковатого с травами чая в наши чашки.
– А вы давно тут живете? – завела разговор коварная Инна.
– Давно, – охотно включилась в беседу хозяйка. – С самого рождения. И мама моя и бабушка тоже в этом доме жили. Только до революции наша семья занимала одну комнатку в полуподвальном помещении, окна выходили во двор.
– Так вы тут старожилы?
– Можно сказать и так, – согласилась старушка. – Моя бабка была у хозяев этого дома кухаркой. Работа непыльная, приезжали хозяева редко. А в остальное время она присматривала за порядком в хозяйских комнатах. Они располагались как раз там, где мы сейчас чай пьем. На этом этаже хозяева и жили. А три других этажа сдавали внаем. В квартирах с видом на улицу жили люди приличные – адвокаты, ученые. А с окнами во двор жил народ попроще – ремесленники, чиновники низшего ранга и прочие.
– А кто они были, эти хозяева? – осторожно спросила Мариша.
– Помещики, – не задумываясь, сказала старушка. – Ипатьевы их фамилия была. У них под Петербургом еще поместье было. Там они почти все время и жили. Богатая семья. Во всяком случае, когда они после революции в бега ударились, то все свои вещи моей бабушке оставили как бы в подарок. Ну, в самом деле, не тащить же им с собой громоздкую мебель.
– Так этот шкаф был из их мебели?! – воскликнула Инна.
– Да.
Инна поспешно сорвалась с места, и из коридора послышался удаляющийся топот ее ног.
– Куда это она? – удивилась хозяйка.
– Не может спокойно пройти мимо старинных вещей, – сказала Мариша. – Помчалась ваш шкаф разглядывать.
– А, нашла что смотреть, – махнула рукой Нина Сергеевна. – Он же весь жучком изъеден. Иначе бы я его никогда в жизни не выбросила. Он вместительный был очень, и привыкла я к нему. Но жучок его вконец испортил. Стенки стали такие трухлявые, что сквозь них было видно, что в шкафу лежит. А вот если ваша подруга и в самом деле так любит старинные вещи, то крикните ей, чтобы обратно поднималась. Я ей кое- что покажу.
Но Инна вернулась не сразу, хотя мы по очереди крикнули ей в форточку, что нечего дурака валять, пусть возвращается. Наконец она вернулась и была при этом такая разочарованная, что нам и без объяснений стало понятно – сокровищ в шкафу она не нашла.
Затем мы переместились в комнату лично Нины Сергеевны. Войдя, мы непроизвольно ахнули. Если комната дочери была обставлена современной мебелью, то тут, бесспорно, все еще царил позапрошлый век – резные дверцы дубового буфета, инкрустированные перламутром ножки стола, гнутые венские стулья и роскошное пианино с бронзовыми подсвечниками.
Кроме этих вещей, тут было еще множество безделушек явно азиатского происхождения. Какие-то огромные керамические кувшины с загадочными письменами на них, металлические блюда для плова и даже сундук с резной крышкой.
– Это у вас откуда? – спросила Мариша, указывая на металлический ларчик, похоже, арабского происхождения.
Во всяком случае, вязь, которой была сделана надпись, здорово напоминала арабскую.
– Так все от них же, – объяснила Нина Сергеевна. – От бывших хозяев. Сами они исчезли в семнадцатом году, а вещи оставили. У них кто-то из предков путешественником был. Должно быть, эти вещи из своих экспедиций и привез.
Мы растерянно осматривались по сторонам. Где тут искать тайник, было нам совершенно не ясно. Ведь, кроме комнаты Нины Сергеевны, в квартире было еще семь комнат, огромный коридор с холлом, кухня и ванная комната.
– А капитальный ремонт в доме когда-нибудь был? – спросила Инна.
– На моей памяти только трубы в 1957 году меняли, – сказала Нина Сергеевна. – А так, как его в 1852 году построили, так он и стоял. Сначала ремонт при старом режиме был не нужен, строили основательно, потом революция и война. Не до того было. Так что только трубы меняли. Сейчас уже, конечно, не мешало бы и крышу перестелить, и стены с потолками укрепить, но у кого сейчас до этого руки дойдут? Так и живем, то воду прорвет, то кусок стены вывалится.
– Где? – воодушевилась Инна. – Где вывалится?
– Это я так, к слову пришлось, – сказала Нина Сергеевна. – Ничего еще пока не отваливалось, бог миловал.
Из бывшей квартиры бывшей любовницы императора Александра Второго мы вышли в
