чем не повинных родственников своим присутствием? И потом, в городах жизнь дорогая, а за границей – и того дороже. Зарплату нам выдали недавно, и я ее как-то очень быстро умудрилась потратить. Я же не рассчитывала, что моя жизнь так круто переменится и мне придется ехать на край света, чтобы только остаться в живых.
Итак, столицы отпадали. А жаль, я всегда считала, что надежнее всего спрятать дерево в лесу, книгу в библиотеке, а нитку в платье. Ищите хоть до старости, а нужной не найдете. Но денег на столицы не хватало, пришлось подумать о деревнях, желательно спрятанных поглубже. Родственников в таковых я вообще не смогла вспомнить. Продолжая ломать голову над тем, куда бы поехать, я стала набирать Инкин номер в надежде, что она меня чем-нибудь порадует.
– А Инны нет дома, – жалобным тоном сказала Наташка. – А я еще не обедала и почти не завтракала.
– Свари пельмени, – посоветовала я. – Открой на всякий случай окна пошире, чтобы на помощь звать, если придется, и смело приступай к эксперименту. А куда делась твоя сестра?
– В записке написано, что ей позвонили и она ушла, – по-прежнему жалобным голосом сообщила Наташка; судя по всему, идея с пельменями пришлась ей не по душе.
– Скажи, чтобы позвонила мне, как только вернется. У меня для нее новости, – строго сказала я Наташке.
Промаявшись еще немного, я принялась звонить своим ближайшим родственникам в надежде на то, что у них найдется пара-тройка хороших знакомых или, наоборот, не очень хороших знакомых, но к которым я могла бы поехать. Или они вспомнят кого-нибудь из наших дальних родственников, про которых я сама забыла. Бабушка, до которой я добралась первой, ничем мне помочь не смогла. Все ее знакомые уже переселились в лучший мир, а туда мне как раз отправляться совершенно не хотелось. Зато она припомнила, что у моего дедушки оставались родственники в Окуловке, но тут же призналась, что сама не решилась бы к ним сунуться.
Тетка имела подругу в Рязани, но у нее, как на грех, только что родился ребенок, то есть не у нее, а у ее старшей дочери, но так как жили они все вместе, то это было одно и то же. Все вместе – это младшая дочка подруги, муж, муж старшей дочки, сама старшая дочка и ее ребенок. А еще были бабушка и дедушка мужа, которые пока что жили вместе с детьми в двухкомнатной квартире. Услышав про это, я сама отказалась ехать в Рязань и попросила тетку подумать еще немного. Она напряглась и предложила поехать на турбазу в Лосево. Турбазу я отбросила сразу же; по моему мнению, турбазы – это самые что ни на есть рассадники криминальных типов вроде моего киллера. Убийства на природе меня с детства не привлекали, вероятно, вследствие того, что я понимала: незнакомым людям придется куда-то меня перевозить, вызывать машину, бежать звонить на почту, договариваться с властями, в общем, брать на себя кучу хлопот. Моя природная деликатность запрещала мне поступить так с незнакомыми и ничем мне не насолившими людьми.
Потом я позвонила папе, но у него родственники нашлись только на Кавказе. С одной стороны, это было неплохо, но, на беду, именно в том местечке, где жили его родственники, шли боевые действия, и добраться туда не было возможности. Разве что меня сбросили бы с самолета на парашюте под видом гуманитарной помощи. Мама сразу же предложила поехать в несколько мест, но сама предупредила, что больше недели меня там не вытерпят. Васю я сумела выловить только поздним вечером, и он предложил мне отправиться в какую-то глухую деревню, где у его приятеля имелся домик. Приятель жил в нем несколько дней в году, так как имел еще несколько домиков в более приятных местах, поэтому я могла пользоваться им сколько моей душе угодно. Правда, в деревне не было магазина и телефона, а горячая вода имелась только в бане, если ее предварительно истопить, но это – не очень страшно.
– Вскопаешь огород, посадишь картошку, сейчас самое время для этого, – заявил Вася. – Там все ее сажают. И еще капусту, редиску и репу. Иначе есть будет нечего, в магазине там только хлеб и шоколадные батончики продаются. Причем хлеб не каждый день.
Про огород он зря сказал, я несколько приуныла, потому что копать землю – вовсе не мое призвание.
Но, на худой конец, сгодилась бы и деревня. Вася пообещал навести справки, а я поплелась собирать вещи, которые могли мне пригодиться в моей дальнейшей жизни. Оказалось, что ничего из того, что я привыкла считать ценным, мне не пригодится. Духи и косметика, модные тряпки и современная техника могли спокойно оставаться дома. Тащить их за тридевять земель с тем, чтобы они там пылились в уголке, у меня охоты не было. Неожиданно я вспомнила, что Инка мне так и не перезвонила. Обругав Наташку за забывчивость, я сама набрала номер. Но к телефону подошла все та же Наташка и, печальная, сообщила: Инна еще не возвращалась, а пельмени она так и не сумела сварить, они почему-то прилипли к кастрюле, и по квартире почему-то разнесся подозрительный чад.
– Так и должно быть? – поинтересовался бестолковый ребенок.
Я ее заверила, что она делала все правильно, только пусть теперь возьмет другую кастрюлю и перед тем, как поставить ее на огонь, пусть нальет в нее воды до половины, а через десять минут (засечь по часам) положит в нее пельмени. Я обещала перезвонить и проконтролировать ситуацию. Через полчаса Наташка сказала, что она наконец-то сыта и Люся тоже, а Инки до сих пор дома нет. Я посоветовала ей снять кастрюлю с плиты и ложиться спать, оставив старшей сестре записку возле телефона, чтобы она позвонила мне сразу же, как появится.
Затем я пошла взглянуть на новую дверь, которую папа ставил собственноручно. Папа у меня башковитый, чертит всякие инженерные сооружения, и они стоят десятилетиями, но, честное слово, дверь ему лучше было бы поручить кому-нибудь другому. Ставил он ее уже часов пять, шум стоял на весь дом, а дверь все упрямилась, новые замки тоже проявляли норов. К полуночи дверь все-таки была установлена, но при этом между ней и косяком образовались странные щели, в которые при желании можно было засунуть ломик или даже подложить бомбочку. Последний факт меня смущал более всего. Но мы все дружно решили, что Слава вернется с ночной смены и все исправит, хотя папе мы, понятное дело, об этом не сказали.
А с Инкой было неладно. В два часа ночи она все еще домой не вернулась, в три и четыре – тоже. Зато в пять часов мне позвонили и поинтересовались, знаю ли я ее. Я сказала, что знаю, потому что меня всегда учили говорить правду.
– Она просила вам позвонить, – вещала в трубку какая-то взволнованная женщина. – Мы нашли ее на Мурманском шоссе, она лежала на дороге, а ваши телефоны были у нее в записной книжке.
Затем в трубке послышались какие-то помехи, и связь прервалась. За это время я успела сообразить: если Инка просила мне позвонить, то, скорее всего, она жива. Иначе было бы странно. После этого я почему-то заволновалась еще сильней и с трепетом начала ждать повторного звонка, который бы мне объяснил, почему Инка ранним утром разлеглась на шоссе вместо того, чтобы спать у себя дома. Звонка не последовало, и через полчаса до меня дошло, что Инка, похоже, пострадала из-за наших с ней проделок. Думать так было очень неприятно, и чем дольше я думала, тем неприятнее становилось. К тому времени, как рассвело, я окончательно пришла к выводу, что мне надо сматываться из города. Но сначала неплохо было бы повидать Инку, чтобы забрать ее с собой, если это возможно. Все-таки вдвоем веселей.
Я тут же принялась обзванивать больницы, чтобы выяснить, в какой лежит Инка. Но не успела я обзвонить и половину списка, как Инка объявилась собственной персоной у меня на пороге.
– Меня с того света вытащили, – сообщила она.
Для вернувшейся с того света выглядела она неплохо, только голова была обмотана толстым слоем бинта. И вот с этой головой у нее явно что-то случилось, потому что прямо с порога она предложила мне ехать с ней в монастырь.
– Куда? – вытаращилась я на подругу.
– В монастырь, – с невозмутимым видом повторила Инка. – Куда во все века стремились обиженные и скорбящие.
– Ну хоть в мужской? – с надеждой спросила я, но Инка сурово покачала головой.
В мужской она ехать отказывалась, потому что греха боялась. С ней явно что-то произошло.
– Может, перед монастырем ты немного подлечишься? – нерешительно проговорила я.
– Я много думала и поняла, что все мои несчастья от мятущегося духа, а его в больницах не лечат, – поведала Инка и добавила: – К тому же в больнице меня мигом найдут.
В этом уже был какой-то смысл, но все-таки я спросила:
– А как же Наташка и Люся?
