Билли вдруг занервничала, не зная, куда деть глаза. Глупое решение, подумала она, но было уже слишком поздно выкручиваться. Ей нелегко далось находиться с Трэвисом в толпе, но наедине в спальне отеля… Впрочем, это не спальня, а гостиная, успокаивала она себя.
Она провела руками по материи платья, осушая слегка влажные ладони. Она сегодня в первый раз надела его, и похвала Трэвиса в начале вечера явилась бальзамом для ее израненного сердца. Это было яркое платье из мягкой шерсти, цвета сапфира, с откровенно глубоким угловым вырезом, который доходил до ложбинки между грудями, с юбкой чуть ниже колен. Оно облегало ее тело, как хорошо подобранная перчатка. Простое и изысканное одновременно. Билли полюбила его сразу же. Однако сейчас она забеспокоилась, не воспринял бы Трэвис выбор ею платья как приглашение, которое она не собиралась делать. Впрочем, я просто смешна с этими мыслями, решила она, но это не помогло.
Гостиная действительно была великолепна.
— Да, вы правы, — признала Билли, когда Трэвис распахнул дверь, — здесь действительно можно проводить расширенные встречи.
Не один, а целых три больших дивана около камина. Трэвис бросил свой пиджак на ручку одного из них, а Билли сразу же на нем устроилась.
Трэвис стал медленно наливать напитки, поднимая вверх для обозрения тяжелый бокал.
— Остановитесь! — вскрикнула Билли. — Этого более чем достаточно. Уже поздно. Я не могу долго задерживаться, — лепетала она с потугой на легкость. — И я бы возненавидела себя, если бы вы пропустили свой ранний рейс.
— А откуда вы знаете время моего рейса? — С двумя бокалами в руках он опустился рядом с ней на диван.
Он находился близко, непозволительно близко, но Билли не стала отклоняться, показывая свое смятение.
— Женская интуиция, — объяснила она с улыбкой. — Естественно, я уточняла расписание рейсов. Я скоро и сама полечу домой. Очень скоро, — подчеркнула она. Она не ошиблась. Он заказал билет на ранний рейс.
— Вы не планируете со временем устроиться в Штатах? — спросил он, откидываясь на подлокотник дивана. Это дало Билли несколько сантиметров пространства, и она смогла дышать ровнее.
— Нет, Трэвис. Я не планирую устраиваться в Штатах, как бы мне ни хотелось убраться от вас подальше.
— Ох! — Он игриво передернул плечами. — Это были тяжелые несколько недель, не так ли, Билли?
— Не то слово, — согласилась девушка и сделала медленный глоток вина, рассчитывая, что он будет последним.
— И я не помог, да, Билли?
— Совесть мучает, Трэвис? — спросила она без всякой злобы.
— Не в бровь, а в глаз. Вы правы…
— Вы уже намекали на это, — подчеркнула она с улыбкой.
Это было просто подшучивание, всего-навсего легкое сердечное подшучивание. И вдруг Билли поняла, что это гораздо серьезнее. Она пришла в замешательство. Как она могла отбросить осторожность, почти флиртовать с Трэвисом, ведь это не сулило ничего хорошего. Она допила свой бокал и заявила решительно:
— Я должна идти. Если бы вы побеспокоились вызвать такси…
— Мне бы не хотелось. Но догадываюсь, что у меня нет выбора. Я провожу вас.
— Не стоит, — сказала она, осторожно ставя бокал на столик перед собой. — Я буду в абсолютной безопасности, уверяю вас.
— А я уверяю вас, ни один нормальный мужчина не может позволить женщине уйти одной в такой час ночи в незнакомом городе. Да и десять минут, которые займет дорога, вряд ли для меня такая уж жертва.
— Нет.
Билли надела бы жакет, но она оставила его в раздевалке, так что ей нечего было брать с собой, кроме сумочки. Застегивая ее, она запаниковала, думая о Трэвисе.
Он подошел к телефону и взял трубку. Ну вот и все, сказала она себе. Пятиминутное ожидание такси, десятиминутная поездка до дома. Затем «до свидания». Если «не до завтра». Как она уже прикинула, шансы встретиться лицом к лицу в аэропорту невелики. Она летит в экономклассе, он в первом, она вылетает одним рейсом, он другим. Но, может, все же лучше сказать ему?
Трэвис положил трубку. Выражение его лица было непроницаемым. Билли вопросительно смотрела на него.
— Не уезжайте, — просто сказал он. — Пожалуйста, Билли, останьтесь.
— Я… — Она запнулась, смутилась. Остаться? Что он предлагает? Ночь удовольствия, прежде чем он прилетит домой, к Клео? Ночь любви? Любовь! Губы ее дрожали, однако решение она уже приняла, так как никогда бы не была самой собой, если бы не ставила любовь на первое место. — Я… О Господи!
Глава 17
Лицо его засияло. В одно мгновение он пересек комнату, и Билли оказалась в его руках, таких сильных, удобных, надежных. Для нее самая естественная вещь в мире — приподнять лицо для поцелуя, ощутить тепло его губ на своих губах. Она приоткрыла рот, страстно желая поцелуя, яркого, безумного, воспламеняющего.
— Ох, Билли! — чуть ли не благоговейно выдыхал он, покачивая ее в своих руках. — Ох, Билли, Билли, я хочу тебя, — в муке прошептал он.
Она улыбнулась и приложила руку к его рту.
— Молчи, любимый, — прошептала она.
Трэвис громко засмеялся таким удивительным смехом, что сердце ее запело. Он схватил ее руку, повернул ладонью вверх и прильнул к ней губами, лаская каждым мельчайшим прикосновением и сообщая потоки жара всему ее телу.
Когда он поставил Билли на ноги, она почувствовала слабость в коленях и чуть не упала, но он крепко держал ее в объятиях. Губы его снова требовательно искали ее губ. Она приоткрыла рот, отвечая, ее язык встретился с его языком в извечном танце любви.
Не отрывая губ от ее рта, Трэвис руками ласкал ее тело, скользя по всем его изгибам, и препятствие из одежды лишь усиливало напряжение обоих. Он хотел ее — каждое прикосновение, каждый поцелуй, все оттенки выражения его лица говорили ей, что он хочет ее. Но больше всего об этом говорила его твердая плоть, упиравшаяся ей в бедро. Билли знала, что и она хочет Трэвиса всем своим существом, так же сильно, как и он ее.
Он остановился и поднял голову. Один вопрос стоял в глубине его бездонных глаз. И Билли ответила взглядом на этот единственный вопрос единственным ответом: да. Да! Да! Трэвис улыбнулся, снова наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее губам; одновременно он взял ее за руку, переплел свои пальцы с ее пальцами и медленно, но настойчиво стал подталкивать ее в направлении спальни.
Билли возбужденно облизала языком пересохшие губы — жест, который заставил его застонать и прижать ее к себе с такой силой, что она почти лишилась чувств.
— Я хочу тебя Билли, — повторил он. И снова вопрос в его глазах и сомнение, и Билли улыбнулась, отвечая «да» каждым своим вздохом. Она была переполнена любовью, и ответ был написан в ее сияющих сапфировых глазах.
Трэвис подвел ее к кровати и остановился, вглядываясь. Желанный ответ подтверждала и подрагивающая нижняя губа Билли, к которой он прикоснулся своими губами. Это прикосновение еще больше воспламенило ее.
Не вполне слушающимися руками Трэвис расстегнул молнию у нее на платье и стянул его с плеч.
