чтобы как следует его расспросить?
Он поймал ее руку.
— Ребекка, это очень опасно! Не легкая прогулка юной светской мисс.
— Знаю, но это, пожалуй, самое волнующее из того, чем я занималась в своей жизни. Я хочу все испытать, Джулиан! — В мерцании свечей глаза ее светились кошачьим блеском.
Он хотел ей отказать. Вытрясти из нее нужные сведения, а саму срочно отправить в Лондон… в безопасность.
Но как было это сделать? Сорвать с ее шеи алмаз? И может ли он быть уверен, что она не последует за ним тайком? Что заставляло эту деликатно воспитанную девицу отважно стремиться навстречу опасности из-за драгоценности, к которой она к тому же не имела прямого отношения?
А что заставило эту самую девицу позировать обнаженной? Открыть миру все, что приличных девиц учили обнажать только на брачном ложе?
И не захочет ли она теперь, когда репутация ее погублена, испытать и другие радости жизни?
В конце концов он тяжело вздохнул:
— Ладно. Вы можете сопровождать меня, но должны согласиться на некоторые условия.
Она застонала и круто отвернулась от него. Подойдя к столу, она налила себе из кувшина кружку эля.
— Я с самого начала поняла, что вы относитесь к тем мужчинам, которые считают, что отвечают за все… и за всех.
— И сейчас я в этом твердо уверен. Неосторожным шагом вы можете наслать на нас смерть.
— Вы тоже, — ворчливо пробормотала она, не встречаясь с ним взглядом. — Начинайте, распишите все для меня до мелочи, хотя я прекрасно знаю, что вы хотите мне сказать.
— Знаете?
— Разумеется! Принимать все решения будете вы. Мы будем следовать вашим планам.
— Я, безусловно, рассмотрю и учту все ваши предложения.
— Как благородно с вашей стороны, милорд!..
Но она произнесла это слишком громко для старой гостиницы стойкими стенами, поэтому Джулиан поспешил зажать ей рот… Она замолчала, а он склонил голову набок, прислушиваясь. Если судить по регистрационному журналу, гостиница, когда они приехали, была совершенно пуста. Однако за последние два-три часа сюда мог прибыть кто угодно.
— Очень важно, — тихо произнес он, — придерживаться уже нашей придуманной истории.
Ребекка кивнула и, когда он убрал руку, виновато пробормотала:
— Извините.
А затем она облизала губы острым язычком и тем нарушила его покой. Он будет ночь за ночью оставаться с ней наедине, с этой женщиной, которую он видел на картине совершенно обнаженной… голой!.. Ему хотелось только одного: изучить реальность… глазами и руками… и ртом. Ощутить на деле этот пир.
— Вы думаете, кто-то мог меня услышать? — задыхаясь, спросила она. — В конце концов, если они верят, что вы мой муж, они могут посчитать, что я иронически называю вас «милорд».
— Очень забавно! Но, Ребекка, дело крайне серьезно.
— Знаю, и я буду так к этому относиться. Пока вы будете прислушиваться к моим предложениям, мы будем принимать решения путем компромиссов…
— Это не станет одним из условий нашего сотрудничества.
Она улыбнулась и кокетливо захлопала ресницами:
— Ну пожалуйста!
— Я согласен выслушивать вас и согласен идти на компромиссы. Но только если почувствую, что это не подвергает нас опасности.
— Нас или нашу миссию, сэр? — Она насмешливо отдала ему честь.
Он проигнорировал насмешку.
— А теперь выполняйте свою долю нашей сделки. Скажите, куда направился Роджер Истфилд навещать свою больную мать?
— О, вы не забыли насчет его больной матери?
— У меня хорошая память, особенно когда владелец клуба рассказывал историю приобретения новой скандальной картины.
Теперь пришла ее очередь возвести глаза к небу.
— Хорошо, хорошо. Он отправился в Манчестер.
— И если бы мы могли остаться в поезде, то в конце концов приехали туда, — заметил он, на миг прикрывая глаза. — Вы именно это собирались сделать?
— Не с самого начала. Я просто удирала, используя поезд, на который у меня уже был билет.
— Вы направлялись…
— К моей двоюродной бабушке Рианетте в Озерный край. — Она скорчила легкую гримаску. — Это была идея Сюзанны: нам всем разделиться, чтобы помешать вам и вашим друзьям объединить свои усилия против нас.
— Мои друзья и я спорили друг с другом, — напомнил он ей.
— Я видела прошлой ночью, как дружелюбно вы общались.
— А мне кажется, что вы не захотели, чтобы я поговорил с вашей сестрой и кузиной, — усмехнулся он. — Интересно — почему?
Она внезапно разразилась огромным зевком:
— Вы знаете, который сейчас час?
Он вытащил часы из кармана сюртука, куда положил их, снимая жилет.
— Почти одиннадцать часов.
— Я вдруг очень устала. Наверняка засну как мертвая.
Любопытно, говорила она это себе или ему?
Глава 9
По мере того как темы их разговора исчерпывались, все большее место в мыслях Ребекки занимала единственная в комнате постель. Разумеется, Джулиан был слишком благороден, чтобы соблазнять девственницу… и это почти разочаровывало ее.
«Что со мной неладно?» — думала она, делая очередной глоток эля. У нее странно пересохло в горле.
Джулиан отнял у нее кружку.
— Думаю, что вам уже хватит крепкого напитка.
— Уже пытаетесь мной распоряжаться? — требовательно осведомилась Ребекка.
— Пытаюсь помешать вам поставить себя в неловкое положение.
— Да я бы никогда… — начала было она, но замолчала, вспомнив свое разочарование при мысли, что он не станет ее соблазнять, и неохотно призналась: — Вы правы. Пожалуй, этот эль слишком крепок. Граф склонился к ней.
— Неужели я верно расслышал? Вы признали, что я прав?
— Вроде того, — пробормотала она. Затем, упершись руками в бока, она посмотрела на Джулиана. — Так что мы станем делать со сном? И если вы снова заявите, что мы притворяемся женатыми…
Его медленная улыбка была вызывающе опасна.
Одна из свечей, затрещав, погасла, и в комнате стало еще темнее. Тень Джулиана на стене казалась громадной… Но Ребекка его не боялась. Скорее она боялась себя и своего любопытства. Ее всегда интересовало то, что происходит между мужчиной и женщиной. Однако она никогда не ощущала настоящего влечения, не испытывала тех чувств, которые заставляют пары рисковать всем, лишь бы быть
