Он окинул ее суровым взглядом.
— Где ванна?
— Я очень ценю, что вы позаботились ее заказать. — С каждой минутой она испытывала все большую растерянность.
— Когда ее принесут, я спрячусь, — промолвил он, выгибая бровь, на его губах играла легкая улыбка. — Если только вы не хотите, чтобы все в гостинице решили, что вы спите со своим слугой.
Она ответила ему такой же улыбкой, полная решимости доказать, что тоже может терпеть его подшучивания.
— Вы все еще голодны? — осведомился он. Она покачала головой.
— Тогда я полагаю, что, пока мы ждем, вы должны ответить мне на несколько вопросов. — И он уселся на единственный в комнате стул.
— О чем? — поинтересовалась она притворно беззаботным тоном.
— Прежде чем мы доберемся до Манчестера, мне хотелось бы больше узнать о художнике Роджере Истфилде и о картине, для которой вы позировали.
И он притянул ее к себе на колени. Ребекка ощутила наплыв тревоги, неуверенности и… возбуждения.
Глава 12
Джулиану нравилось ощущать изгиб бедер Ребекки, то, как сжимала она колени там, где они касались другой его ноги. Она сидела, строго выпрямившись, как школьница, не позволяя себе прислониться к нему. Он находил очень забавным, что в одну минуту она просила, чтобы он ее поцеловал, а в следующую смотрела растерянно, не зная, чего от него ожидать. Нет, ей было самое место у него на коленях. Как иначе она научится вести себя среди скандала, в который впуталась?
— Я могу посидеть на кровати, — спокойно объявила она.
— И какая же будет от этого радость?
Он позволил своей руке обвить ее талию и опереться на ее бедро. Другую руку он положил ей на колено, и взгляд Ребекки растерянно сосредоточился на ней.
Джулиан дождался, пока она переведет глаза на его лицо, и спросил:
— Полагаю, что Истфилд написал ваш портрет в последний год?
Она заморгала, словно забыла причину и тему их разговора.
— В конце рождественских каникул.
— Вы не были тогда в Кембриджшире?
— Нет, — покачала она головой. — Мы хотели дать брату и его жене больше времени побыть наедине, так что провели Рождество в Лондоне.
— Ах да, они же долгое время были в разлуке, когда он был в Индии, а потом считался убитым… — Говоря это, он медленно, почти рассеянно ласкал ее колено. — Вам известно, как давно Истфилд находился в Лондоне?
— Нет, я об этом не спрашивала. Я только знаю, что он несколько лет провел во Франции.
— Куда мог сбежать, потому что украл алмаз.
— Но если он это сделал, то почему не продал его? — спросила она, глядя ему в глаза, явно больше увлеченная темой разговора, а не их близостью. — Разве не алчность должна была быть единственной причиной его преступления?
— Возможно, он понял, что известность этой драгоценности слишком осложнила продажу.
— Во Франции?
— Все равно, необходимо знать нужных людей, чтобы обеспечить тайну продажи такого алмаза.
— Я не думаю, что он знал нужных людей. Не верю, что он совершил эту кражу. Алмаз просто валялся у него в шкатулке вместе с другими безделушками, будто он не сомневался в том, что это подделка. Почему же иначе он спокойно позволил мне взять его?
— Чтобы привести некие силы в движение.
— Привести в движение? Я не понимаю, что вы этим хотите сказать. Когда ему понадобились деньги, он решился продать картину, а не алмаз.
Джулиан задумчиво нахмурился и рассеянно заправил выбившийся каштановый локон ей за ушко.
— Это так. Сколько времени заняло написание картины?
Она ответила слабой улыбкой и сама потянулась к прическе, словно желая что-то поправить.
— Какое отношение это имеет к «Скандальной леди»? Или вы хотите вернуться к пари? Может быть, вы и ваши друзья хотите сверить наши истории, чтобы поймать кого-то из нас на ошибке?
В общем-то ему легче было говорить о Роджере Истфилде, чем хладнокровно обсуждать эту злосчастную картину. Мысль о ней не оставляла его в покое… этот темный фон и свет свечей, придававший коже Ребекки какое-то чувственное сияние. Джулиан представлял себе, что стоит рядом с ней и именно ему она демонстрирует свое обнаженное тело. Впрочем, сейчас ему следовало думать только об алмазе и стараться узнать истину, хотя при этом он не переставал гладить Ребекку по бедру, приводя ее в полное смущение.
— Я хочу, чтобы вы, не стесняясь, рассказали мне все об этом художнике, — вкрадчиво произнес он. — Вы можете упомянуть что-то, что неожиданно поможет разрешить загадку.
Лицо ее выражало только терпение и легкую насмешку. Так что Джулиан не мог не восхититься ее умением игнорировать его ласки.
— Ладно, — промолвила она, — картина потребовала несколько недель, с сеансами два раза в неделю.
— Значит, вы много времени провели в его обществе. О чем вы разговаривали?
— Он не хотел, чтобы его отвлекали пустой болтовней. В основном он говорил: «Поднимите подбородок. Выгните спину». — Она сообщила это очень сухим тоном.
Понимала ли она, что сами эти замечания звучали, как эротический вызов? Или она думала, что воспоминание о ней, обнаженной на портрете, оставит его равнодушным? Если он чуть-чуть передвинет ее на своих коленях, она сразу поймет, как он возбудился.
Чтобы отвлечься, он сказал с усмешкой:
— Я привык видеть в вас женщину, которой очень трудно молчать.
— По-моему, это вовсе не комплимент. Разговоры предполагают легкость, раскованность, а я так себя не чувствовала. — Вы жалели о своем решении? Но ведь вы могли прервать эти сеансы в любой момент.
— Я всегда заканчиваю то, что начала, — нахмурилась она. — В этих расспросах нет смысла, Джулиан. Картина уже висит на стене, и ее все могут увидеть.
Поскольку она уклонилась от прямого ответа, Джулиан задумался, действительно ли она ничуть не сожалеет о своем поступке? Это его удивляло и интриговало, но сейчас было не время разбираться в ее характере.
— Как вы познакомились с Истфилдом?
— Через мою сестру Сюзанну. Их представили друг другу на выставке его работ в Лондоне. Они стали переписываться и иногда виделись, чтобы обсудить свои проекты, и как-то раз я оказалась вместе с ней. Он выразил интерес написать меня.
Что-то неприятное больно шевельнулось у него внутри, когда Джулиан представил себе ее с Истфилдом. Было ли это темное, мутное чувство ревностью, а может быть, гневом и желанием?.. Однако совершенно неожиданным и незваным…
— И вы просто так согласились?
— Нет. Я хорошенько подумала и познакомилась с его работами. Он просил еще несколько раз.
— А потом эта ваша жажда приключений охватила вас, — произнес он почти ласковым тоном.
Она опустила глаза, полукружия темных ресниц легли на щеки. Кажется, она покраснела? Хотела ли
