— Это годится, — сказала Ребекка. — Сможешь помочь мне расстегнуть крючки на платье?
— А может, ты предпочтешь сначала поесть?
— Скоро совсем стемнеет. А мне не хочется купаться в темноте. — По ее телу пробежала дрожь. — Не знаю, что со мной происходит.
Она повернулась к нему спиной, и он прошептал ей в затылок:
— Возможно, дело во мне.
Она рассмеялась, но вновь слегка содрогнулась, что его порадовало. Впрочем, к удивлению Джулиана, его руки тоже дрожали, когда он расстегивал маленькие крючки на ее платье.
— Ты захватил мыло и полотенца из гостиницы? — осведомилась она, делая шаг в сторону и начиная стягивать платье.
— Да.
Он едва смог выдавить из себя это слово. Он мог сейчас думать только о том, что она хотела его прикосновения… что она хотела заполучить свое приключение. Что может он ей дать? Где проведет он черту? Все будет зависеть от того, какой накал страсти сумеет он выдержать, не взяв от нее то, что женщины ценят дороже всего.
Она уже разделась до сорочки, плотной полотняной, и он пожалел, что на ней надета не ее собственная, полупрозрачная. Платье она сбросила на большой камень.
— Нашу одежду я постираю попозже, — сказала она, усаживаясь на землю, чтобы снять ботинки, подвязки и чулки… Бросив ему лукавый взгляд; она продолжила: — А теперь настала очередь штанишек.
— Здесь на краю болот скоро похолодает, — произнес он, долго и откровенно разглядывая ее, пока она не покраснела. — Я лучше поскорей разожгу костер.
— Боишься купаться со мной? — В глазах ее прыгали веселые чертики. Она осторожно, под сорочкой, спустила с себя штанишки.
— Нет, не боюсь, — многозначительно отозвался он. — Но если я прямо сейчас присоединюсь к тебе в воде, тебе скоро будет не до купания, а потом у нас не будет костра.
Ее улыбка померкла, но выражение лица преисполнилось живейшего интереса. Они долго смотрели друг на друга, пока она в конце концов не направилась к саквояжу и не стала переворачивать в нем все в поисках затерявшегося куска мыла… Джулиан со вздохом стал собирать сучья и ветки, исподволь наблюдая за ней. Ребекка зашла в воду и содрогнулась.
— Ой, как холодно! — ахнула она…
— А ты ждала чего-то другого от поздней весны?
— Но… — она поежилась, — я так мечтала как следует искупаться.
— Значит, тебе придется удовлетвориться только чистотой.
Она храбро расправила плечи.
— Ты прав. И оно определенно того стоит.
Она шагнула дальше в воду. Речка было неширокой и не очень глубокой, но Джулиан уже привык заботиться о Ребекке.
— Ты плавать умеешь? — спросил он.
Она покачала головой и раскинула руки:
— Они не позволяли мне учиться ездить на лошади. Неужели ты думаешь, что мне позволили бы мокнуть в холодном пруду?
— Тогда будь осторожна. Входи в воду только по бедра. Если войдешь глубже, можешь потерять равновесие. Течение вроде бы не сильное, но всякое случается. Может быть, мне стоит сначала проверить, какое здесь дно?
— Джулиан, не бойся, ты и так обо мне хорошо заботишься. Я обещаю быть послушной, так что тебе не нужно доказывать, какой ты замечательный пловец. Ты ведь замечательный?
— Замечательный.
— Ну разумеется! А теперь займись, чем собирался. Я же займусь своими обязанностями позже.
Он сложил сучья в кучку под деревьями и стал высекать искру. Когда наконец маленький костерок затрещал, он взглянул на Ребекку. Лучи заходящего солнца сверкали на глади реки и отражались от ее гладкой кожи. Над головой Ребекки кружили стрекозы. Она с серьезным и вдумчивым видом энергично растирала намыленной тряпочкой руки и плечи. Удовольствия не было на ее лице, что заинтересовало Джулиана.
Огонь костра горел ровно, так что Джулиан разделся до кальсон и вошел в воду неподалеку от нее. Ребекка посмотрела на него, скользнула взглядом по его голой груди. Он поспешил окунуться в воду до пояса и содрогнулся от холода.
Она продолжала натирать себя мылом, словно на ней осела вся грязь мира.
— Легче, — произнес он. — Так ты вместе с грязью сдерешь с себя всю кожу.
— У меня такое чувство, будто я никогда больше не стану чистой, — пробормотала она.
В ее голосе прозвучало что-то задевшее его, и он придвинулся ближе.
— Ребекка, — негромко произнес он.
Она, словно не слыша его, продолжала намыливаться, потом проговорила:
— Запахи этого места… грустные глаза детей, которым нечего ждать от будущего, кроме болезней и смерти…
— Не все они заболеют, — произнес он, понимая, как глубоко захватило ее сочувствие к этим несчастным. — А некоторые, возможно, устроят себе вполне хорошую жизнь.
Она опустилась в воду и, сидя, стала мыть свое тело под сорочкой.
— Я понимаю, что они чувствуют… какую беспомощность и уныние ощущают, словно никогда не узнают ничего лучшего. От этого так просто… стать злыми.
— Злыми на что? — мягко спросил он.
— На Бога! На все, что держит тебя в этом жалком чахлом теле, на смерть, которая висит над тобой. Как демон из ночного кошмара. Детство должно быть полно игр, исследований нового, чудес… А у них детства нет вовсе.
— Как не было его у тебя.
Она посмотрела не него почти сердито.
— Это неправда. Мое детство нельзя сравнивать с детством этих несчастных манчестерских детей.
— Но у тебя есть право считать, что тебя лишили того, что твои брат и сестра считали естественным: здоровья, живости, свободы.
Ему показалось, что ее нижняя губка задрожала.
— Меня мучает то, что я вижу, как сильно прошлое влияет на мою нынешнюю жизнь.
Он почувствовал неловкость из-за того, что сам делает за нее вывод.
— Но вспомни, что мы все извлекаем уроки из своего прошлого. Оно может влиять и по-доброму.
Однако она продолжала хмуриться.
— Но я ведь не основываю каждое свое решение на прошлом. И вообще, разве так нужно жить?
Она выглядела такой расстроенной, что Джулиан приблизился к ней и взял из ее рук мыло. Став на колени, так что вода оказалась ему по пояс, он приложил ладонь к ее щеке и принялся оттирать ее лицо от грязи, бормоча:
— Не думай об этом, Ребекка.
Он действовал бережно, чтобы не повредить ее нежную кожу, ее покрасневшие от солнца щеки. Сверчки подняли шум, приветствуя приход ночи, вечерние песни птиц наполнили воздух, вокруг них шумела вода, и Ребекка постепенно расслабилась под его руками. Он прошелся пеной по ее шейке и за ушками… Она с тихим вздохом склонила голову, открыв ему доступ к затылку и плечам. Под его руками она казалась такой хрупкой, но Джулиан знал, какая она на самом деле сильная. Именно это позволило ей победить болезни, при которых другие могли сдаться.
Вот еще одно качество, которое он хотел видеть у своей жены: отвагу. Раньше он никогда не думал об этом, но Ребекка доказала ему, как это важно.
Он начал вытаскивать шпильки из ее волос и передавать их ей. Она напряглась, но ничего не сказала,
