— Мне нравится, что статьи в газете отца влияют на людей, меняют их жизнь к лучшему. Статьи в «Морнинг джорнал» обсуждаются в парламенте, заставляют фабрикантов менять условия труда для рабочих, развлекают женщин после тяжелого длинного дня. Газета имеет большое значение.
Хотя Кристофер твердил себе, что не верит ни единому ее слову, ему казалось, будто он заглянул ей в самую душу и понял, почему журналистика так важна для нее. Ее стремление стать журналистом тронуло его сердце.
Уолтон сухо сказал:
— У вас глупые представления о журналистике. Это еще один способ пропитания. Я хорошо пишу и умею заставить людей говорить о том, о чем они не хотят, и этим зарабатываю себе на жизнь.
— Значит, вы приехали сюда, полагая, что сможете разговорить герцога? — недоверчиво переспросила Эбигейл.
Уолтон усмехнулся:
— Скорее, я хотел посмотреть, как он отреагирует на мое появление в поместье. Желающих поболтать людей тут и так предостаточно.
— Неужели кто-то сказал о Мэдингли что-то плохое? — воскликнула Эбигейл. — После общения с его друзьями и семьей можно решить, что он просто святой.
— Вы говорили не с теми людьми. Еще бренди?
— Да, пожалуйста.
Они замолчали. Кристоферу показалось, что Эбигейл хихикает. Похоже, у нее было не так-то много опыта по части выпивки.
— Я говорила с людьми не только в этом доме, — продолжила Эбигейл. — Все хвалят герцога, даже мои знакомые в парламенте.
— Однако до нас с вами дошли кое-какие слухи, — заметил Уолтон.
Сейчас Уолтон пытается узнать, что именно она слышала. Неужели Эбигейл не замечает этого?
— Я пока ищу, — задумчиво проговорила Эбигейл. — Но вам удалось уже кое-что выяснить. Зачем вы провоцируете герцога?
— У него крутой нрав. Вам это известно? Кристофер опять сжал кулаки. Что Эбигейл затеяла?
— Крутой нрав? — Едва слышно переспросила Эбигейл.
Видимо, бренди ударил ей в голову сильнее, чем Уолтону, чего и следовало ожидать.
— Я этого не заметила, — проговорила Эбигейл, словно замечание Уолтона сбило ее с толку. — Поверьте, его с таким упорством домогаются некоторые леди, что он бы уже давно выдал себя с головой.
— А что вы видели?
— Я… — Эбигейл запнулась, и мгновение спустя Кристофер услышал ее звонкий смех. — Очень умно, мистер Уолтон. Но даже бренди не заставит меня проговориться.
Затем Кристофер услышал шаги. Кто-то поставил бокал на стол.
— Мистер Уолтон…
— Ты выглядишь так соблазнительно, как персиковый пирог, — произнес журналист. — Язык у него заплетался. Как насчет вкуса? Может быть, для наших губ найдется занятие поинтереснее этого разговора?
Кристофер взялся за ручку двери.
Потом он услышал, как Эбигейл тихо произнесла:
— А как же Кристофер… — И через мгновение выдохнула: — А если он узнает?
— Кристофер? — спросил Уолтон. — Ты зовешь его по имени?
Хозяин кабинета с грохотом распахнул дверь, журналист отскочил от Эбигейл.
Кровь вскипела в жилах Кристофера.
— Я всегда знаю обо всем, что происходит в моем доме, — холодно произнес он. — Уолтон, немедленно покинь поместье и больше не появляйся здесь!
Спиртное придало Уолтону храбрости. Он подбоченился и спросил:
— А если появлюсь?
— Добьюсь, чтобы тебя выгнали с работы, которую, как тебе кажется, ты так мастерски выполняешь.
— Вы не сможете…
Охваченный яростью, Кристофер схватил журналиста за руку и завел ее ему за спину.
— Эта рука тебе нужна, чтобы писать, да?
— Нрав у вас действительно горяч, — брызгая слюной, прошипел Уолтон, но когда Кристофер еще выше завел его руку.
Эбигейл выпрямилась, но не отошла от стола.
— Ваша светлость! — воскликнула она. — Вы не должны…
Проигнорировав ее слова, Кристофер поволок Уолтона к двери. И он так резко распахнул ее, что напугал двух лакеев, беседовавших недалеко от лестницы, ведущей к черному входу.
— Проследите, чтобы этот человек немедленно покинул поместье, — приказал Кристофер.
Он толкнул Уолтона, тот споткнулся и едва не упал, но его подхватили слуги.
Журналист взглянул на него через плечо и ухмыльнулся:
— Прекрасно, Мэдингли. О результатах вашего поведения вы скоро узнаете из моей статьи.
Кристофер повернулся, увидел Эбигейл, которая в изумлении застыла на пороге кабинета, и, взяв ее за руку, втащил внутрь.
Когда он закрыл за собой дверь, Эбигейл застонала и опустила голову.
— Я не узнала того, что тебе нужно.
Кристофер с трудом сдерживал обуревавшие его противоречивые эмоции.
— Хочешь сказать, то, что тебе было нужно? — Он указал на пустые бокалы из-под бренди. — Чего ты хотела этим добиться? Чтобы он стал с тобой заигрывать?
— Я решила, что если его немного подпоить…
— То он решит тебя поцеловать?
— Нет, я…
— Или это твоя обычная методика расследования? — спросил Кристофер, приблизившись к ней.
Кристофер чувствовал, что теряет над собой контроль, но никак не мог остановиться. Еще немного, и Эбигейл позволила бы этому мужчине, который ей в отцы годится, ее поцеловать.
— Кстати, ты хорошо придумала.
Она в замешательстве посмотрела на него.
— Когда произнесла мое имя, а потом сделала вид, будто испугалась, что я найду вас.
Эбигейл покраснела как маков цвет.
— Я… я хотела привлечь твое внимание, потому что у меня ничего не получилось.
— Привлечь мое внимание? Верится с трудом.
Он возвышался над ней, Эбигейл с вызовом смотрела на него, запрокинув голову, хотя ощущала себя совершенно беспомощной. Кристофер видел ложбинку между ее грудями в вырезе платья, которое она надела для Уолтона. Что-то лопнуло внутри его.
— Ты не хотела привлечь мое внимание, — хрипло произнес Кристофер и заключил Эбигейл в объятия. — Ты думала обо мне. После того как ты дразнила меня, мучила своими поцелуями, я не позволю, чтобы с тобой переспал не я, а кто-то другой.
Кристофер страстно поцеловал ее. Эбигейл застонала, коснулась дрожащей рукой его груди, и Кристофера охватило желание обладать ею. На мгновение Эбигейл забыла о своей журналистской цели. Сейчас она просто была влюбленной женщиной.
И все же у Эбигейл хватило сил оттолкнуть Кристофера.
— Думаешь, я в отчаяния отдамся тебе, лишь бы сохранил мою тайну?
Кристофер властным жестом провел рукой по ее бедру, потом по груди. Эбигейл забыла обо всем на свете.
— Разве нет? — спросил он, обдав, Эбигейл горячим дыханием.
Эбигейл бросилась к двери, но, выбежав в коридор, вспомнила о предосторожности. Вдруг кто-нибудь
