польза, но позволить им контролировать каждый наш шаг? Это не для меня.
— От нас тоже есть польза? — Кристофер закашлялся, чтобы не рассмеяться. — Например, мы можем спасти несчастную девушку, заблудившуюся в лесу.
Эбигейл вздернула подбородок:
— Дело в том, что я родилась и выросла в Лондоне и редко бывала за городом. Если не считать парков, я вообще была в лесу всего раз, и то в детстве.
— Значит, ты выросла не в Дареме. — Кристофер улыбнулся.
— Нет. Но я не ожидала, что мне будет так трудно отыскать дорогу назад.
— Значит, ты пришла сюда одна и потерялась?
— Да, — после минутного колебания ответила она. Эбигейл опять солгала ему, чтобы выгородить двух глупых девушек.
— Странно, но моя матушка утверждает, что видела, как ты выходила из дома с леди Мэй и леди Теодосией.
— Герцогиня сказала неправду.
— Моя мать никогда не лжет. А твоя? Кристофер подошел к ней, и они вместе отправились в поместье.
— Нет, моя мама — образец честности. И папа тоже. Представляю, в какой ужас они пришли бы, если бы узнали, что я тут делаю.
Это заявление можно было истолковать по-разному. Кристофер хотел понять ее, хотел узнать, что заставило Эбигейл пойти на обман.
— Твои родители знают, что ты любишь писать?
— Да, они сами и научили меня этому. Мне очень нравилось вести дневник.
— И мне тоже, — сказал Кристофер, но тут же пожалел об этом, когда увидел, с каким удивлением и интересом посмотрела на него Эбигейл. Он не хотел пускаться в откровения с женщиной, которая старалась раскрыть его секреты. Но ему хотелось узнать о ней больше.
— Ты пишешь, — с недоверием произнесла Эбигейл. И Кристофер почувствовал себя оскорбленным.
— Каждого джентльмена учат правильно излагать свои мысли, — сказал он.
— И не только джентльменов, — сухо заметила Эбигейл. — Может, тебе это покажется удивительным, но среди людей ниже тебя по положению тоже попадаются хорошо образованные люди.
— Ты слишком рьяно их защищаешь. Разве я когда-нибудь говорил о представителях других классов с презрением?
— Нет. Но когда ты с детства читаешь в статьях о том, как дворяне обращаются с теми, кто стоит ниже их по положению…
— Значит, ты решила, что я такой же, как герои тех заметок, и потому с легкостью решилась пойти на обман.
— Мне это далось не легко, — тихо проговорила Эбигейл. — Просто я была в отчаянии.
— Так объясни мне, почему ты на это пошла. Я не могу понять мотивов твоего поступка.
Эбигейл свернула с тропы и направилась к берегу небольшого ручья. Вода журчала между камнями, и этот звук, похоже, действовал на нее успокаивающе, потому что печаль на ее лице сменилась решимостью.
— Я с самого детства видела, как «Морнинг джорнал» помогал людям, улучшал наше общество. Но когда скандалы и слухи стали интересовать читателей больше, чем новости, мой отец не последовал новой моде. И газета стала терять свою популярность. Когда в очередной раз я принесла театральное обозрение, редактор сказал мне, что «Морнинг джорнал» на грани банкротства.
Итак, Эбигейл решилась на это, чтобы заработать денег для газеты и защитить отца. Это свидетельствовало о ее благородстве.
— Я знала, что скандальная статья может увеличить тираж, — продолжила Эбигейл, — и решила написать о семье, которая больше остальных привлекает к себе интерес лондонцев.
— О Кэботах.
Эбигейл пожала плечами:
— Только ты не давал пищи для сплетен.
— Но ты не поверила в мою безупречность?
— Не хотела верить, — развела руками Эбигейл. — Мне необходимо обнаружить в твоем прошлом какую-нибудь страшную тайну. Тогда отцу волей-неволей придется опубликовать мою статью.
— Ты думала, отцу не под силу справиться со своими проблемами?
— Я бы не стала вмешиваться, но он задумал оградить меня от возможных трудностей, выдав замуж, причем только за джентльмена, чтобы улучшить связи нашей семьи. А для этого нужно солидное приданое, — с иронией добавила она. — Отец, видимо, боялся, что в ближайшее время полностью обанкротится, и ради моего же блага решил выдать меня замуж против моей воли. Недавно я поняла, что он так же поступил с моей матерью. Она была дочерью простого портного, и отец настоял, чтобы она оставила своих прежних друзей и общалась только с его знакомыми. И она его послушалась. Я не хочу быть такой смиренной, ведь журналистика очень много для меня значит. Разве джентльмен позволит своей жене работать? — с горечью спросила Эбигейл.
Кристофер подумал, что Эбигейл права. Разразится скандал, если жена дворянина вдруг захочет сделать карьеру.
— И как ты намерена поступить? — спросил Кристофер.
— Со своей жизнью? Не знаю.
— Тогда с моей жизнью.
— Я уже сказала — мне не удалось узнать о тебе ничего, что можно было бы опубликовать в газете. Хотя кое-что мне все-таки стало известно.
Кристофер молчал.
— Но даже если бы я узнала всю историю, все равно не смогла бы опубликовать ее, — продолжила Эбигейл. — Я очень привязалась к… к твоей семье и теперь понимаю, что причинить ей зло выше моих сил. Когда эта идея впервые пришла мне в голову, я решила, что такие богатые и влиятельные люди, как ты, не раскаиваются в том, что когда-то совершили нечто скандальное. В конце концов, твоя жизнь казалась мне слишком приятной — за исключением настойчивых девиц, жаждущих выйти за тебя замуж.
Кристофер улыбнулся, и Эбигейл почувствовала облегчение. Значит, она правильно поступила, рассказав ему правду. Кристофер все еще не доверял ей по-настоящему, и она не винила его за это, но после событий прошлой ночи он хотел выслушать ее. И это ее радовало.
— Так что ты собираешься делать? — опять спросил Кристофер.
— Я уже сказала…
— Я имею в виду твое будущее, твоего отца? Печаль и страх отразились на лице Эбигейл.
— Не знаю. Но выйти замуж, не любя я не смогу. Вот если встречу мужчину, к которому буду чувствовать такое же влечение, как и к тебе, может, передумаю.
— Я пока не могу отпустить тебя, Эбигейл. Эбигейл вздохнула:
— Да, из-за мистера Уолтона и его статьи. Опасаешься, что я объединюсь с Уолтоном?
— Опасаюсь, что он может заставить тебя рассказать то, что ты тут узнала.
— Итак, ты меня защищаешь. — Хотя Эбигейл хотела произнести это с иронией, но в ее тоне слышалось веселье. — Надо же, как все изменилось. Вчера были шантаж и насилие, сегодня ты решил оставить меня в поместье ради моего же блага.
— Ты говоришь так, будто я твой отец.
— Ошибаешься.
— Что ж, это хорошо. — Кристофер опять обвел ее взглядом.
Она не должна терять над собой контроль, когда он так смотрит на нее.
— Если бы ты просто попросил меня помочь с Уолтоном, я постаралась бы выполнить твою просьбу, причем не только из чувства вины.
— В тот момент я был не в себе и не ведал, что творю.
— Но ты не думал о моем предательстве прошлой ночью, не так ли?
