— Теперь он знает, что мы идем.
— Как не любить плохих домовладельцев? Эту дверь давным-давно надо было поменять. Давай быстрее!
Они бегом поднимаются на второй этаж. Ни одна дверь не открывается, чтобы проверить, откуда шум.
Пустота и тишина. Белый каменный пол с серыми прожилками, обшарпанные голубые стены. Дверь Хайифа выкрашена в розовый цвет.
Они звонят. Внутри квартиры раздаются звуки.
Глазка нет. Шаги, приближающиеся было к двери, снова удаляются.
— Он собирается удрать, — шепчет Вальдемар. — Уходит!
Он снова бросается на дверь, и она тоже распахивается довольно легко. В тесном грязном коридоре стоит молодой человек с накачанной фигурой, черные волосы схвачены на затылке в хвост. Он с удивлением смотрит на них, одновременно натягивая белые спортивные трусы. Его член, украшенный пирсингом, наполовину эрегирован.
— Послушай, черномазый, нам надо поговорить с тобой. Ничего особенного, — говорит Вальдемар.
Сулиман Хайиф бросается в единственную комнату, в сторону открытой балконной двери, ведущей на задний двор.
— Держи его! — кричит Вальдемар.
Пер кидается вслед за Сулиманом Хайифом, в броске хватает его за ноги, когда тот уже на балконе, и убегающий падает головой вперед на серые балконные перила. Те ломаются под его весом, и его тянет вперед и вниз, он кричит, размахивая руками над пропастью — до земли с пожелтевшей травой не меньше четырех метров.
— Врешь, не упадешь, — кричит Пер, изо всех сил стараясь удержать Сулимана Хайифа.
Напрягая все мышцы, он пытается втащить беглеца обратно на балкон — упав, тот запросто может свернуть себе шею, и тогда какой от него толк?
Вальдемар хватает Сулимана Хайифа за ногу. Они тянут вместе, и вот он уже на полу балкона, лежит на животе, не сопротивляется, когда Вальдемар надевает на него наручники и втаскивает в комнату.
— Ну и зачем все это было нужно? — Пер тяжело дышит, отдышавшись, похлопывает Сулимана Хайифа по спине. — Мы ведь только хотели с тобой побеседовать.
— Не только, — сурово произносит Вальдемар, который тем временем распахнул дверь встроенного шкафа.
Пер оборачивается, видит пачки журналов. Дверцы и внутренние стенки шкафа все увешаны порнографическими картинками — очень жестокими, где женщины распяты и прикованы к столу, где женщин стегают плетьми.
На полках в идеальном порядке расставлены сексуальные игрушки. Повязки на глаза. Плеть. Пояс невинности.
И в гордом одиночестве на нижней полке красуется синий вибратор. Краска облупилась с его прозрачной поверхности.
44
Комната для допросов номер один.
Темно-серый потолок нависает над головой, стены еще более темного оттенка, магнитофон на черной крышке стола, за которым с одной стороны сидят Зак и Малин, с другой — Лолло Свенссон в белой футболке с надписью «Bitch Power».[19] В ее лице и взгляде отражается сплошное упрямство, она даже не стала настаивать на присутствии адвоката.
Малин думает, пытается прочувствовать — как вскрыть этот замок? Приходит к выводу, что это, пожалуй, невозможно, и произносит:
— Так ты все же любишь юных девушек?
Лолло Свенссон смотрит в глаза Малин, ее взгляд полон ненависти. «Но она ненавидит не меня, — отмечает Малин, — что-то другое. Если мы найдем суть этой ненависти, то найдем и убийцу, ибо источник ее может быть источником насилия и зла».
— Как получилось, что тебя тянет на девочек?
— Ты хотела позаботиться о них? — произносит Зак, почесывая бритый череп.
— А потом ситуация вышла из-под контроля с Тересой и Софией, а Юсефин удалось сбежать? Не так ли?
Лицо Лолло Свенссон неподвижно, рот как черточка, губы словно склеены.
— Ты хотела быть с ними ласковой? У тебя есть квартира, куда ты их приводишь? Или отдельный дом на участке? Натали Фальк была у тебя в усадьбе. Тереса тоже?
Лолло Свенссон сжимает кулаки. Капли пота выступают на ее лбу, на верхней губе. Как может человек злиться до такой степени?
И Малин спрашивает:
— Почему ты так сердита, Луиса? Что с тобой произошло?
— А это не твое дело, инспектор.
— А заявление твоей мамы в нашем архиве? Это как-то связано? Может, ты хочешь рассказать?
— Нет, мама все придумала.
Шипящий голос, злые звуковые волны, льющиеся в магнитофон, белые холодные струи, бьющие по сердцу Малин.
— У тебя в усадьбе есть кролики, — говорит Зак. — Ты имеешь обыкновение вырывать у них когти?
— Что за идиотский вопрос? Я держу кроликов, потому что люблю их.
— Вы с Тересой переписывались, договариваясь о встрече? — спрашивает Малин. — Через ее электронный адрес в Yahoo?
— Нет.
— Ты оставляла ей сообщения на Facebook?
— Я ничего не знаю ни о какой долбаной лицевой книге.[20]
Гнев в голосе Лолло Свенссон.
— Lovelygirl — это ты?
— Я же вам на это сразу ответила.
— Спокойно, — говорит Зак. — Сколько раз ты занималась сексом с Тересой?
— Меня в чем-то подозревают?
— Растление несовершеннолетних мы уже подтвердили. Натали Фальк показала, что занималась с тобой сексом до того, как ей исполнилось пятнадцать. И ты прекрасно знаешь, что нам известно — с Тересой Эккевед ты занималась тем же самым.
— Ну и?
— Что?
— А остальные? Вы нашли какую-нибудь связь между мною и остальными?
— Расскажи сама, — предлагает Малин. — Расскажи нам.
— Где ты познакомилась с Софией?
— Я никогда не встречалась с Софией Фреден. Никогда.
— А с Тересой? Вы использовали вибратор? Синего цвета?
Малин и Зак уже знают о находке в квартире Сулимана Хайифа. Сундстен и Экенберг допрашивают его за стенкой, прижмут хорошенько — кто знает, может быть, разгадка уже найдена? Карин и технический отдел должны быть в восторге: теперь им не придется разыскивать нужный вибратор среди сотен всевозможных видов. Если это вообще реально. А что, если по другую сторону этой темной мрачной стены правда уже вышла наружу?
