– Нет!!! Замолчи! Ради бога, замолчи! Ты же знаешь, как я разрываюсь между съемками, репетициями и домашним хозяйством! А дети? Они не могут быть сами по себе! Ты занят только собой, своими друзьями, своими хохмами и розыгрышами. Я так жить больше не могу! И потом, зачем ты здесь? Здесь лежат больные люди. Я вчера беседовала с Владимиром Карловичем – ничего серьёзного у тебя нет. Он просто не знает, что ты дурачишься всю жизнь! Почему ты пришёл именно сюда искать своё «я»? Его, что, нет в другом месте? Амплуа дурака – это амплуа всей твоей жизни! А я что при этом должна делать?
– Машенька! Я тебе спокойно сейчас всё объясню.
– Что ты мне сейчас объяснишь? Всю свою жизнь?
– Нет. Не это… Я встретил здесь одного уникального человека…
– Нет! Прости! Я не могу здесь больше находиться. Ни секунды! Там, в сумке, книги, вода, продукты… Всё! – Мария выбежала из столовой. За ней с сумкой побежал Владимир.
– Маша, подожди! Я провожу! – прокричал он вслед, но не догнал.
САМЫЙ НЕСЧАСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК НА ЗЕМЛЕ
Скомарохов отнёс сумку в палату. Вид у него был удручённый, несмотря на то что перед ним сейчас стоял лучезарный Иисус, который всё понимал, и ему ничего не нужно было объяснять.
– Я вижу, что вы очень огорчены.
– Я встречался с женой. Она очень страдает из-за того, что я такой. Считает себя несчастным человеком.
– Тогда мы пойдём сейчас в первую палату. Вы увидите несчастного человека.
В первой палате оставалось ещё пять человек, с кем Иисус пока ещё не беседовал. С каждым больным Иисус беседовал отдельно, и при этом всегда присутствовал Скомарохов. Каждая из таких бесед была потрясающим откровением. За всю свою жизнь Скомарохов, будучи актёром, никогда не получал столько впечатлений – и сразу. Кое-что он наспех записывал в блокнот, который уже считал своим самым большим сокровищем.
Последним в палате был старик. Его все так и называли – Старик. На его лице всегда было написано страдание. Ни дома, ни родственников, ни друзей у этого старика не было. Он был невысокого роста, щуплый, болезненный, почти совсем лысый. Скомарохов и раньше обращал на него внимание. Старик с трудом передвигался по отделению, видимо, из-за своих многочисленных болезней.
Однажды, когда Скомарохов зачем-то зашёл в общую столовую, старик попросил его спросить на кухне, не осталось ли компота, сказав, что компота ему не досталось. Скомарохов сходил на кухню, где ему сказали, что компот уже закончился. Он сказал об этом старику.
– Конечно, – с мученическим выражением на лице произнёс старик, – для меня компота не будет. Потому что я – самый несчастный человек на земле! У меня никого нет на всём свете. И всё, что мне осталось – это страдания.
Тогда на Скомарохова этот старик произвёл очень сильное впечатление. Пока Иисус и Скомарохов были в этой палате, старик всё время сидел на своей кровати и смотрел в стену прямо перед собой.
– Пойдёмте, Владимир, – сказал Иисус, после того как он побеседовал со всеми, кроме старика.
– А этот старик? Вы не подойдёте к нему? – вполголоса спросил Скомарохов.
– Нет, – ответил Иисус, покачав головой, – не подойду!
Когда они вышли из палаты, Скомарохов взволнованно сказал Иисусу:
– Этот старик считает себя самым несчастным человеком на земле!!!
– Так оно и есть – ответил Иисус.
– Но почему?! – изумился Скомарохов – Вы беседуете со всеми! И даже не подошли к самому несчастному человеку на земле?! Возможно, он ждал, что вы к нему подойдёте. Может быть, он тайно надеялся, что вы с ним заговорите!
– И да, и нет, – ответил Иисус. – Ведь, если бы я с ним заговорил, то он бы уже не смог считать себя самым несчастным человеком на земле. Кроме того, он мне просто неприятен, а я же не штатный психотерапевт! – И добавил: Если ваша жена считает себя несчастной из-за вас, расскажите ей об этом старике.
ИНФОРМАЦИЯ О БОГЕ
В «палате люкс» всё было приготовлено для встречи. Перед журнальным столиком стояли два массивных кресла. На сервировочных столиках приготовлены вина, прохладительные напитки. У стены стоял массивный аппарат для приготовления кофе. Станислав ждал Иисуса, расположившись в кресле. Когда он вошёл, Станислав поднялся и жестом пригласил сесть в кресло напротив.
– Что будете пить?
– Пожалуйста, чашечку эспрессо, без сахара.
Телохранитель налил две чашки кофе, неловко поставил их на столик и удалился за дверь. Пока он это делал, Станислав невольно сравнивал того и другого. Как неловок был телохранитель и сколько силы и харизмы в каждом движении Иисуса!
«Это такая же разница, как между моим первым автомобилем „Москвич“ и автомобилем, на котором я езжу сейчас, если можно сравнивать людей с машинами. Колоссальная разница! И это один и тот же биологический вид! – подумал Станислав. – Интересно, а как же я выгляжу?»
– Вот пять тысяч долларов, – по-деловому произнёс Станислав.
Произнёс без торжественности и без небрежности, так, как это нужно делать: не заостряя внимания и не пренебрегая ими полностью, отводя должное место для денег и оставляя простор для беседы. Это являлось важным, почти мистическим действием, которое Станислав отработал, как и другие действия, на различных этапах переговоров. Он различал в этих действиях множество тонкостей, неведомых дилетантам.
На таких тонкостях можно либо приобрести, либо потерять, и иногда очень много. Очень важен момент, когда человек берёт деньги. Нельзя прямо следить за его реакцией, но и нельзя ничего упустить. В этот момент проявляются многие скрытые мотивы и намерения человека. Это тот момент, когда можно «просечь» человека, как при игре в покер. Всё, абсолютно всё в этот момент имеет значение… Вздох облегчения, медлительность или поспешность, нарочитая небрежность или легкомыслие, настороженность и недоверие или удивление легкости получения денег…
Иногда человек «дуреет», поспешно пряча деньги, и дальше из него можно выжать самые выгодные условия сделки. Иногда, наоборот, получив деньги, оппонент считает, что этим он уже переиграл вас, показывает, что, принимая деньги, он делает вам одолжение и готов выжать вас как лимон, – это преддверие нелегких переговоров. Ведёт ли себя человек в этот момент естественно или начинает что-либо из себя изображать, солидны ли его действия или беспокойны – важно всё…
Иисус, глядя на Станислава, заразительно рассмеялся. Засмеялся и Станислав.
– Ну вот! Как хорошо мы понимаем друг друга, – облегченно вздохнул Станислав, – это даже приятно.
– Здесь ничтожная сумма, а вы думаете об этих деньгах, а не о том, о чём спрашивали!
– Да-да! Вы правы! Привычка, можно даже сказать, навязчивость. С вами мне делить нечего… Ну, так как, есть ли Бог или нет ли Бога? Что будет после смерти, чему она подобна, наша смерть?
– Есть Бог или нет Бога – для вашей жизни это не имеет никакого значения. Ну а после смерти вы получите то, что заслуживаете. Как бы вы при жизни ни старались что-либо сделать, изображая из себя что-то другое, а не то, что вы есть, вас всё равно раскусят, просекут. Так что будьте тем, кто вы есть. Всё остальное бесполезно. Ну а смерть подобна августу 98-го года.
– Как? Подобна дефолту? Как это хорошо сказано! Это понятно! – обрадовался Станислав.
– Вы ведь знали, что рухнет пирамида ГКО, но не знали, когда это произойдёт. Так же вы не знаете, когда вы умрёте. Кто-то подготовился к дефолту и выиграл на этом; кто-то не подготовился и проиграл. Не подготовиться к смерти так же глупо, как и не подготовиться к дефолту. Как подготовиться к смерти и какая там валюта, каждый получает свой намёк. Вспомните! О том, что будет дефолт, вам в своё время намекал один ваш приятель…
– Да, было! Конечно! Он мне намекал, и именно в нужный момент. Но он же не говорил, что знает точно!!! Может быть, он сам точно не знал, а это были всего лишь его опасения?
Иисус улыбался, и Станислав в этой улыбке почувствовал, что Иисус улыбается тому, как медленно, со скрежетом работают мозги Станислава.
