И еще было море и пенные гривы На гребнях ревущих валов, И крест обомшелый в объятиях ивы, Чьи корни дарили мне кров. А в странах за морем, где люди крылаты, Жил брат мой, он был королем, И глядя как кружатся в небе фрегаты, Я помнил и плакал о нем. Брат мой с ликом птицы, брат с перстами девы, Брат мой! Брат, мне море снится, черных волн напевы, Брат мой! В недоброе утро узнал я от старца О Рыбе, чей жир — колдовство, И Клятвою Крови я страшно поклялся Отведать ее естество. А старец, подобный столетнему вязу, Ударил в пергамент страниц 'Нажива для Рыбы творится из глаза, Из глаза Властителя Птиц.' Брат мой, плащ твой черный, Брат мой стан твой белый, Брат мой, плащ мой белый, Брат мой, стан мой черный, Брат мой! Брат мой, крест твой в круге, Брат, круг мой объял крест, Брат мой, крест мой в круге, Брат, круг твой объял крест, Брат мой! Я вышел на скалы, согнувшись горбато, И крик мой потряс небеса То брат вызывал на заклание брата, Чтоб вырвать у брата глаза, И буря поднялась от хлопанья крылий То брат мой явился на зов, И жертвенной кровью мы скалы кропили И скрылись от взора Богов. Брат мой, взгляд твой черный, Брат мой крик твой белый, Брат мой, взгляд мой белый, Брат мой, крик мой черный, Брат мой! Брат, где твой нож — вот мой, Брат, вот мой нож, твой где, Брат, где нож твой — вот мой, Вот мой нож, мой брат, мой… Брат мой! И битва была, и померкло светило За черной грядой облаков, Не знал я, какая разбужена сила Сверканием наших клинков, Не знал я, какая разбужена сила Сверканием наших клинков, И битва кипела, и битва бурлила Под черной грядой облаков! Чья клубится на востоке полупризрачная тень? Чьи хрустальные дороги разомкнули ночь и день? Кто шестом коснулся неба, кто шестом проник до дна? Чьим нагрудным амулетом служат Солнце и Луна? Се, грядущий на баркасе по ветрам осенних бурь, Три зрачка горят на глазе, перевернутом вовнутрь. Се, влекомый нашей схваткой правит путь свой в вышине, И горят четыре зрака на глазу, что зрит вовне… И рухнул мне под ноги брат обагренный, И крик бесновавшихся птиц Метался над камнем, где стыл побежденный, Сочась пустотою глазниц. И глаз наживил я, и бросил под глыбу,
