С этими словами он развел руки в стороны.
Выскользнув из его рук, Сфера Вечной Мудрости полетела вниз. В опаловом свете, наполняющем зал, поверхность ее переливалась удивительными волшебными отблесками. Ударившись о мраморную плиту пола, хрустальный шар с жалобным звоном лопнул, разлетевшись на тысячи сверкающих осколков. Следом за первым шаром, издав звук нотой выше, лопнул второй, породив новый ослепительный взрыв осколков. Затем пришел черед третьего шара. И так продолжалось до тех пор, пока у ног Хорна не рассыпались все до последнего шары, составлявшие Сферу Вечной Мудрости.
Хорн наклонился и поднял с пола хрустальный шарик размером с лесной орех – единственное целое, что осталось от Сферы Вечной Мудрости. Взяв шарик в руку, Хорн понял, что это была просто красивая безделушка, не таящая в себе никаких секретов.
– Вот эта вещица как раз по моей руке, – зажав шарик в кулаке, Хорн носком сапога откинул в сторону от себя многочисленные осколки Сферы Вечной Мудрости.
Хрустальный звон еще плыл по залу, когда Гудри-хан вскочил на ноги и, непонятно к кому обращаясь, закричал:
– Сделай это!
Один из придворных, находившийся за спиной Хорна, сдвинулся со своего места.
– Берегись, Хорн! – закричал Антип, заметив блеск стали на острие тонкого, как шило, стилета, выскользнувшего из широкого рукава придворного.
Он вскинул руку только для того, чтобы указать на изменника, который, как он полагал, пытался разрушить планы императора, но в тот же миг в его руке сам собой оказался нож вестника смерти. Сила и власть ножа были уже настолько велики, что Антип не смог остановить его движение. Нож выскользнул из его руки и, пролетев над плечом Хорна, пронзил насквозь горло придворного. Алая кровь из раны брызнула на лазоревые одежды. Выронив из онемевшей руки стилет, придворный упал на колени, затем, согнувшись в пояснице, ткнулся лбом в пол и медленно, словно до последнего борясь со смертью, завалился на бок.
– Отличный бросок, – сквозь зубы похвалил Антипа император. – Только нанесен он был не туда, куда следует.
– Я думал… – Лицо Антипа в одно мгновение сделалось таким же бледным, как и лицо мертвого придворного. – Я думал…
– Ладно, – с удивившей всех благосклонностью махнул рукой Гудри-хан. – По молодости да по глупости бывает, что и не такие ошибки совершаешь.
– Что это значит, император? – Хорн поднял с пола стилет, держа его за рукоятку острием вверх.
– Не подумай ничего плохого, – с невинным видом посмотрел на него Гудри-хан. – Я вовсе не собирался тебя убивать. Острие стилета смазано ядом дардар. Одного укола хватило бы для того, чтобы все твое тело оказалось парализованным. В результате каждый из нас получил бы то, что желает: ты – покой, а я – содержимое Сферы Вечной Мудрости, которое сейчас, как я полагаю, находится в твоей голове. За тобой заботливо ухаживали бы лучшие красавицы Подлунной, а ты, в благодарность за это, время от времени выдавал бы мне необходимую информацию.
– В благодарность, говоришь…
Хорн перевел задумчивый взгляд с отравленного кончика стилета на императора. Лицо императора дернулось, а сам он невольно подался назад.
– Между прочим, ты разбил Сферу Вечной Мудрости, – напомнил император.
– Между прочим, это я учил Антипа метать нож, – в тон ему ответил Хорн. – Если я кину в тебя этот стилет, то даже твои янычары не смогут остановить меня. Как тебе перспектива провести остаток жизни в виде бесчувственного бревна?
– Что ты хочешь? – судорожно дернув подбородком, спросил император.
– Я хочу, чтобы ты дал мне возможность уйти, – ответил Хорн.
Гудри-хан ничего не ответил.
– Я могу остановить его, – негромко произнес Антип.
– Ты? – удивленно посмотрел на парня император.
Глаза Хорна поймали взгляд Антипа.
– Не делай этого, Антип, – негромко произнес Волчатник. – Оставь нож, и пойдем со мной.
На мгновение ему показалось, что в глубине глаз Антипа блеснула слабая искорка того тепла и понимания, которыми когда-то светился взгляд парня. Но в следующую секунду Хорн понял, что ошибся. Взгляд Антипа был холодным и совершенно чужим. В нем не оставалось уже почти ничего человеческого. Антип поднял к поясу левую руку с открытой ладонью, а когда он сжал ее в кулак, в ней снова был нож вестника смерти, на лезвии которого не осталось ни малейшего следа крови его последней жертвы.
Хорн перекинул отравленный стилет в левую руку, а ладонь правой положил на рукоятку меча.
– Волк, переход, – негромко произнес он.
Волк развернул голову к стене и, вскинув морду вверх, клацнул зубами, как будто пытаясь поймать назойливо жужжащую муху. По стене пробежала легкая, едва приметная воздушная рябь, обозначившая окно перехода. Волк глянул на своего хозяина и, получив от него мысленный приказ, прыгнул в окно.
Когда Волк в прыжке растворился в воздухе, то даже у невозмутимых янычар лица вытянулись. Двое придворных, в ужасе попятившихся в стороны от места, где исчез зверь, запутались в своих долгополых одеждах и упали на мраморный пол. Император замер в довольно-таки странном положении – наклонившись в сторону и ни на что при этом не опираясь, он был похож на собственную восковую куклу. Спокойным остался только Антип. Поигрывая ножом, который он то брал за кончик лезвия, то, подкидывая в воздух, ловил за рукоятку, парень не сводил глаз с Волчатника. Хорн чувствовал, что ему достаточно будет сделать всего лишь одно неосторожное движение, и Антип пустит свой нож в действие. Он медленно перевернул стилет острием вниз и выпустил его из руки. Ударившись острием о плиту пола, стилет выбил из нее
