Ты – человек, а я – призрак. Если мы сумеем договориться друг с другом, то, возможно, нам удастся наконец-то заставить людей и нечисть прямо и открыто посмотреть друг другу в глаза. Кроме того, – Морок тихо усмехнулся, – после того, что ты учудил во дворце Гудри-хана, о тебе в народе станут рассказывать легенды.
– Вряд ли Гудри-хан позволит этой истории выйти за стены дворца, – улыбнувшись, покачал головой Хорн.
– Об этом уж я позабочусь, – заверил его Морок. – Слухами, как известно, мир полнится, а разносят слухи мои подручные.
– Стоит ли? – Хорн задумчиво провел пальцем по шраму на щеке.
– Разве я тебя еще не убедил? – удивился Морок.
Хорн не успел ничего ответить. Из зарослей акации выбежал Луконя и всполошенно замахал руками.
– Янычары! Янычары! – закричал он сдавленным голосом.
Заметив бесенка, вскинул голову Волк.
Луконя приветливо махнул Волку рукой и снова скрылся в кустах.
– Пора принимать решение, Хорн, – призрачная фигура Морока вновь изменила свои очертания, принимая форму стоящего человека.
– Волк, – окликнул своего верного спутника Хорн, – организуй нам окно перехода в Статус.
Волк щелкнул зубами, и на фоне зарослей акации повисло зыбкое серебристое марево.
– Значит, так? – тихо произнес Морок.
– Значит, так, – повторил следом за ним Хорн.
Снизу послышался треск кустарника, через который ломились янычары.
Хорн обнял Волка за шею и, сняв с пальца кольцо, надел его на большой белый клык зверя.
– Отправляйся в Статус, – сказал Хорн, сжав в кулаке шкуру на загривке Волка. – Ты знаешь, кому передать это кольцо.
Волк подошел к окну перехода и, остановившись, оглянулся на Хорна.
Волчатник улыбнулся и махнул ему рукой.
Волк подогнул задние лапы и, оттолкнувшись, прыгнул вперед и вверх. Тело его, вытянувшись в сильном прыжке, исчезло, пройдя сквозь легкую серебристую завесу, которая сразу же потускнела и растворилась в прозрачном полуденном воздухе.
– Ну а теперь и нам пора уходить, – сказал Морок, расправляя широкие рукава своего серого балахона.
– Постой, – встревоженно посмотрел на него Хорн. – А как же Антип? Ведь он тоже…
– Забудь о нем, – перебил его Морок. – Антип выбрал свой путь в тот момент, когда впервые взял в руку нож вестника смерти. Он думал, что нашел нож, который позволит ему повелевать судьбой, а на самом деле это судьба нашла его.
Янычары наконец-то продрались сквозь заросли акации и выбрались на открытое место.
– Вот он! – крикнул первый из них, указывая обнаженной саблей на Хорна.
В следующий момент изумленные янычары увидели, как серая тень накрыла Хорна из рода Волчатника, и человек исчез, словно его никогда и не существовало.
По обоюдному согласию янычары решили не докладывать о случившемся вышестоящему командованию.
Глава 26
Зрелище того, как несчастный придворный, давясь кровавой слюной, глотал один за другим хрустальные осколки Сферы Вечной Мудрости, показалось Гудри-хану недостаточно изысканным и лишенным какой-либо эстетической привлекательности. Когда оно ему окончательно наскучило, он велел вызвать придворного лекаря, а сам перешел в другой зал, прихватив с собой из свиты только Антипа.
Зал Ночи, который выбрал на этот раз император, был выдержан в темных тонах. Стены его, составлявшие идеально ровный квадрат, были от пола до потолка задрапированы черным бархатом, пол выложен плитами черного мрамора. Окна, прорезанные в трех стенах из четырех, забраны мутными, неровными стеклами, превращавшими проникающий сквозь них дневной свет в причудливое переплетение теней различной степени плотности, от легкой дымки до серого полумрака. Несмотря на то что света в помещении было вполне достаточно, по углам зала, для того чтобы подчеркнуть и дополнить мрачную атмосферу, были установлены массивные кованые светильники, в которых чадили толстые черные свечи. Даже одежда янычар из подразделения охраны, к приходу императора уже находившихся в зале, была выдержана в темных тонах, а лица покрывал плотный слой черной краски, что делало их почти невидимыми на фоне стен из черного бархата.
Императорский трон, установленный в зале Ночи, имел высокую узкую спинку, расширяющуюся кверху, подобно ласточкиному хвосту. Обивка его, так же как и все остальное в зале, была черной, но временами на ней поблескивали серебряные нити, вплетенные в основу ткани. Ножки кресла, подлокотники и деревянную окантовку спинки покрывало червленое золото.
Пройдя мимо трона, Гудри-хан знаком велел одному из янычар подать ему небольшой раскладной стул с чуть наклоненной назад мягкой спинкой. Опустившись на него, император положил руки на подлокотники, откинулся на спинку и, запрокинув голову, обратил свой взор к потолку.
– О, Создатель, как же я устал, – неслышно прошептал он одними губами.
На мгновение император замер в таком положении, словно ожидая ответа на свои слова. Затем он
