скажет.
– Ну и ладно, – махнул рукой Феггаттурис. – Хочешь спать на улице, так и спи… Ты вот что лучше нам скажи, Таурриммас…
Пауза.
– Чего?
– А то сам не понимаешь?
– Не понимаю…
– Ладно… Что там у тебя с плоскоглазыми на самом деле произошло?
– Ты сам все знаешь.
– Я знаю то, что другие рассказывали. А мне интересно то, что ты скажешь… В конце концов, Таур, ты же сам сказал, что у нас не должно быть секретов друг от друга. Мы, между прочим, идем на опаснейшее задание, с которого можем и не вернуться! – пафосно закончил Феггаттурис.
Какое-то время Таурриммас молчал. То ли решимости набирался, то ли с мыслями собирался.
– Я им действительно гнилую кожу подсунул, – произнес он негромко. – Первые шесть тюков были хорошие, остальные – плесень. Я только снаружи немного подчистил, чтобы вид был товарный.
– Зачем? – спросил Раф.
– Не знаю, – пожал плечами Таурриммас. – Ну, то есть много было причин… Разных…
– Например?
– Хотел еще один плот прикупить, чтобы на Квадратном острове обосноваться… Проверить хотелось, насколько плоскоглазые глупые… Или умные… А, какая разница… Просто хотелось сделать что-нибудь… Ну, то есть, что-нибудь такое, чтобы всех удивить…
– Тебе не хватало внимания? – вполне серьезно спросил Феггаттурис.
– Может быть, и не хватало, – Таурриммас вздохнул и посмотрел на усыпанное звездами небо. – Когда я смотрю на небо…
Ответ оказался совсем не тот, что ожидал услышать Феггаттурис. Он-то думал, что плотогон либо примется оправдываться, заявлять, что его оклеветали, а то еще и попытается свалить всю вину на своего помощника, либо станет превозносить свое мужество, что, в свете последних событий, было бы вполне уместно. А вместо этого Таурриммас начал перед ним исповедоваться. Вот уж чего никак нельзя было ожидать.
– На море смотри, – резко, почти грубо перебил его Феггаттурис. – Прозеваешь плоскоглазых – прибью!
Таурриммас уткнулся лицом в бинокль.
Феггаттурис вовсе не хотел обидеть Таурриммаса. Он просто не желал слушать его исповедь. И грехи никому отпускать не собирался. Каждый должен жить со своими скелетами в надстройке. Не нравится – собери их, все кости переломай и выброси за борт. Вот только помощи при этом ни у кого просить не следует. Иначе взамен одного своего скелета получишь пару-тройку чужих.
Но оставался еще вопрос, который Феггаттурис непременно хотел задать Таурриммасу.
– И все же, Таур, как случилось, что ты убил плоскоглазого?
– Так и получилось, – обиженно буркнул Таурриммас.
Феггаттурис улыбнулся. Если бы Таурриммас не хотел продолжать разговор, он мог бы вообще не отвечать на заданный ему вопрос. Или вместо ответа послать Феггаттуриса куда подальше… Хотя для этого у него, пожалуй что, кишка тонка.
– Ты с самого начала собирался это сделать?.. Я имею в виду, готов ли ты был мысленно к такому варианту разрешения конфликта.
Сказал – и сам удивился: во как завернул!
Таурриммас теперь уже только делал вид, что смотрит в бинокль. Перед глазами у него стояла та сцена, о которой говорил Феггаттурис. Причем не с одним и даже не двумя, а сразу с тремя альтернативными вариантами развития событий. Наслаиваясь, перетекая и отчасти перемешиваясь, будто вода трех разных цветов, влитая в один сосуд, они в чем-то противоречили друг другу, но в чем-то и дополняли. Какой из них был истинным, Таурриммас и сам не мог сказать с уверенностью – все три казались ему одинаково нереальными.
– Нет… – едва заметно качнул головой Таурриммас. – Пожалуй, что нет… Хотя… – он опустил бинокль и наклонил голову к плечу. – Мне казалось, я неплохо знаю плоскоглазых. Я был почти уверен в том, что они не станут спорить, даже когда обнаружат, что часть кожи порченая…
– Значительная часть, – уточнил Раф.
– Ну и что, – дернул плечом Таурриммас. – Ты когда-нибудь видел на плоскоглазом одежду?
– Нет.
– Так зачем им кожа?
– Откуда мне знать? – удивленно пожал плечами Раф.
– Поэтому ты и решил всучить им гниль? – спросил Феггаттурис.
– Я же вам говорю, – устало повторил Таурриммас. – Я был уверен, что они заберут весь товар и даже не станут его рассматривать… Так поначалу и было.
– Вначале ты подсунул им тюки с хорошей кожей.
