Край плота коснулся полощущихся в воде листьев. Раф и Феггаттурис с двух сторон осторожно приподняли длинные, гибкие ветки. Листва зашуршала по палубе. Затем по крыше надстройки.
И словно иной мир предстал взорам людей.
Крона дерева, огромным, полукруглым шатром вознесенная на пятиметровую высоту, накрывала водяное зеркало и три дома на сваях, пристроившиеся возле ствола. Лучи солнца едва пробивались сквозь плотную листву. Из-за разлитого вокруг зеленоватого полумрака вода казалась темной, непрозрачной. К изогнутым ветвям, опускавшимся едва ли не к самой воде, лепились воздушные корни, похожие на блестящих белых червей толщиной в палец, а то и два. Над водой плыл запах чуть подсохшей на солнце рыбьей чешуи. Все вокруг казалось чужим, нездешним. Мир словно затаился. Или уснул, забыв о том, что ему это не полагается. Но, как ни странно, чувства тревоги или хотя бы настороженности не возникало ни у одного из людей.
В кажущейся нереальной тишине гулко ударилась о воду капля, сорвавшаяся с багра, что держал в руке Раф. Звук поплыл над водой, будто круги от брошенного камня.
– Ну-у? – тихонько протянул Таурриммас.
– Что? – переспросил Феггаттурис, решивший почему-то, что вопрос адресован ему.
– Что-то плоскоглазых не видно, – озадаченно почесал шею Раф.
– Здесь всегда так тихо? – спросил Виираппан.
– Да нет, – дернул плечом альбинос.
– А что если покричать? – предложил Таурриммас. – Или в ладоши похлопать?
– Попробуй, – безразлично пожал плечами Феггаттурис.
– Я бы не стал этого делать, – возразил Виираппан.
– Почему?
– Глупо будем выглядеть.
Борт плота тихо зашуршал, скользнув по деревянной свае.
Раф, обхватив сваю рукой, быстро обернул вокруг нее конец веревки.
– Где они дерево такое нашли? – Таурриммас с завистью похлопал ладонью по ровному, крепкому, почти без сучков столбу в две руки толщиной.
– Настил тоже деревянный, – отметил Виираппан.
С баграми наперевес люди ступили на настил.
Тихо скрипнули доски под ногами.
Стены дома плоскоглазых были сделаны из тростниковых циновок, в два слоя натянутых между угловыми опорами. Крыша – из сухих водорослей. Что, в принципе, было вполне оправданно, – спрятавшемуся под кроной плывущего дерева домику были не страшны ни ветер, ни дождь. Наверное, здесь было тихо и спокойно, даже когда снаружи свирепствовал шторм. В дверном проеме не было двери, но в доме царил полумрак, и рассмотреть хоть что-то, стоя за порогом, было невозможно.
– Ты останься здесь, – велел Таурриммасу Феггаттурис.
– Это почему же? – обиделся плотогон.
– Следи, чтобы плоскоглазые не объявились.
– Да нет здесь никого! – нервно махнул рукой Таурриммас.
– Не факт, – осадил его Виираппан.
Раф подошел к открытому дверному проему и заглянул в дом.
Два покрытых циновками лежака, полочки с аккуратно расставленной домашней утварью, глиняный чан для огня. Ничего лишнего. Ни единой детали, подчеркивающий индивидуальность тех, кто жил в доме.
Раф переступил порог.
Следом за ним в дом вошли Виираппан с Феггаттурисом.
– Ну, как? – спросил Виираппан.
Раф не понял, что хотел узнать старик, а потому не стал отвечать.
Феггаттурис подошел к чану для огня и приложил ладонь к его внутренней стенке.
– Холодный, – сообщил альбинос, оглянувшись.
– Надо осмотреть другие дома, – Виираппан направился к выходу.
– Постой, – догнал его уже за порогом Феггаттурис. – Мы разве не подожжем этот дом?
– Нет, – коротко бросил на ходу Виираппан.
– Как? – остановившись, удивленно раскинул руки в стороны Феггаттурис. – Зачем же мы тогда сюда приплыли?
Виираппан тоже остановился, обернулся и посмотрел на альбиноса.
– Чтобы выиграть битву, – сказал он и шагнул на палубу плота.
– Ты что-нибудь понял? – спросил Феггаттурис у Рафа.
