– Самозванцы, выдающие себя за Граиса из Сиптима, и прежде появлялись в Йере, – продолжил свою речь Сирх. – Особенно много их было в первые два-три года после исчезновения Граиса… А теперь, как видно, появился новый ловкач, решивший воспользоваться популярным в народе именем.
– Значит, преподобный, вы полностью исключаете возможность возвращения настоящего Граиса? – спросил Мистелий Глат.
– Надеюсь, так же, как и ты, добрейший Мистелий, – заговорщицки улыбнулся кахимцу Сирх.
– Когда произошла та давняя история, меня еще не было в Йере, – сказал Мистелий и сделал большой глоток вина, – намек Сирха остался непонят им.
– Но мы же с тобой здравомыслящие люди, – все тем же доверительным тоном продолжал Сирх. – Не так ли, Мистелий? – Кахимец, мгновение подумав, кивнул в знак согласия с данным утверждением. – Нам известно, что Граис был заключен в Халлатскую тюрьму и приговорен к смертной казни. Также нам известно, что до недавнего прискорбного происшествия удачных побегов из столичной тюрьмы совершено не было. Пусть старая тюрьма в столице была похуже нынешней, но все же это была тюрьма, а не постоялый двор. А это значит…
Сделав таинственную паузу, Сирх выжидающе посмотрел на судебного вершителя Меллении.
– И что же это значит? – нетерпеливо спросил тот.
– А это значит, что Граис никогда не покидал Халлатской тюрьмы, – улыбнувшись, закончил Сирх.
– Что же в таком случае произошло? – все еще не понимая, куда клонит Сирх, задал вопрос кахимец.
Опустив уголки губ, преподобный развел руками. Его жест и мимика должны были изобразить, что он прекрасно понимает, почему судебный вершитель не желает сам ответить на этот вопрос.
– Я думаю, – медленно произнес Сирх, – что прежний наместник решил не устраивать публичной казни Граиса, дабы не вызывать ненужных волнений в народе. К тому же после казни Граис мог быть возведен в сан святого мученика, ведь, что греха таить, он призывал йеритов к мятежу, используя для этого слово Поднебесного. Поэтому, по моему мнению, наместник поступил весьма благоразумно, тайно казнив Граиса в тюремном каземате. Таким образом, возвращения настоящего Граиса ждать не приходится.
Мистелий с сомнением поджал губы.
– У меня на этот счет нет никаких сведений, – подумав, сказал он.
– И ничего удивительного, – кивнул Сирх. – Подобные дела обычно не предаются огласке. Но, следуя элементарной логике, без особого труда можно прийти к выводу, что Граиса из Сиптима, которого мы с Миносом когда-то знали, давно уже нет в живых.
– Хм… – Мистелий Глат допил свой бокал и тут же подставил его слуге, чтобы тот снова его наполнил. – Но, судя по тому, что рассказывают об этом… – кахимец усмехнулся, – нет, о том Граисе, он был способен творить чудеса. Быть может, его таинственное исчезновение также следует считать чудом?
– Чудеса? – Сирх презрительно фыркнул. – Кое-что из того, что он демонстрировал, непосвященные, конечно же, могли счесть чудом. Но мы с Миносом прекрасно знали, как все это делается, поскольку время от времени помогали Граису готовить его «чудеса», – он повел рукой в сторону Миноса, призывая его в свидетели, и тот несколько раз поспешно кивнул, после чего залпом выпил бокал вина. – Граис был всего лишь искусным трюкачом. А я, признаться, не видел еще ни одного фокусника, который смог бы пройти сквозь каменную стену.
– А что ты скажешь насчет исцеления безнадежных больных? – спросил Мистелий.
– Скажу, что Граис действительно был неплохим врачевателем, – Сирх непроизвольно потер ладонью живот, который уже начал подавать первые тревожные сигналы, возвещающие о приближении очередного приступа. – Ну, наверное, и удача ему сопутствовала… Собственно, кого он лечил? Нищих да необразованных крестьян, для которых вовремя вправленная грыжа – чудесное исцеление, а серная пробка, извлеченная из уха, – возвращение слуха глухому… Так и рождались легенды о Граисе, поднимающем мертвых с одра.
Мистелий Глат понимающе кивнул.
– И все же ты хочешь увидеть этого беглого преступника, преподобный, – напомнил он.
– Хотя я и доверяю Миносу, но тем не менее хочу сам увидеть этого самозванца, чтобы уже не оставалось никаких сомнений. Это облегчит и твою работу, достопочтенный Мистелий.
– Да мне-то что, – безразлично пожал плечами судебный вершитель. – Моя задача проста – переправить задержанного в Халлат. Мне больше хлопот доставляют рыночные воришки да фальшивые деньги, появившиеся в последнее время… Скажи шалеям, пусть приведут этого Граиса, – махнул рукой слуге Мистелий. – Или кто он там есть на самом деле…
Слуга кинулся исполнять приказание только после того, как Сирх незаметным жестом указал ему пальцем на дверь.
Сирх с первого же взгляда узнал Граиса, появившегося во дворе в сопровождении трех вооруженных шалеев, не спускающих с него глаз. Руки Граиса были скованы кандалами, цепь от которых тянулась к металлическим кольцам, обхватывающим щиколотки. В первое мгновение лицо преподобного напряглось, пальцы судорожно вцепились в подлокотники. Но, сделав глубокий вдох, Сирх снова взял себя в руки и безмятежно улыбнулся.
– Ну вот он, наш красавец! – судебный вершитель чуть повернул кресло, чтобы видеть арестованного и, устроившись поудобнее, подобрал полы мантии. – Что скажешь, преподобный?
– Впервые вижу этого человека, – продолжая улыбаться, произнес Сирх. – Он такой же Граис из Сиптима, как я – кахимский наместник.
– Ты узнал меня, Сирх, – спокойно произнес Граис.
Он сделал попытку подойти ближе к столу, но шалей заставил его остановиться, схватив сзади за ворот.
– Обращаясь ко мне, следует говорить «преподобный», – снисходительно заметил Сирх.
– Прежде я называл тебя просто Сирхом, – ответил Граис. – Но, если ты так хочешь, я могу обращаться к тебе и таким образом.
– Будь так любезен, – язвительно улыбнулся Сирх. – Ты говоришь, что мы с тобой знакомы, но мне даже неизвестно твое имя. Быть может, ты назовешь нам его?
– Кого ты хочешь обмануть, Сирх? – сказал Граис и, улыбнувшись, сам себя поправил: – Преподобный Сирх. Ты отлично знаешь, кто я такой.
– Тяжелый случай… – Сирх сокрушенно покачал головой и, наклонившись через стол к кахимцу, с усмешкой добавил: – Похоже, мы имеем дело не просто с самозванцем, а с безумцем, который и сам верит в то, что он Граис из Сиптима.
Мистелий Глат хохотнул, дав тем самым понять, что оценил шутку преподобного.
– Итак, – снова обратился Сирх к Граису. – Ты настаиваешь на том, чтобы тебя называли Граис из Сиптима?
– Можешь называть меня, как тебе угодно, – ответил Граис. – Имя ничего не меняет ни в моем Пути, ни в твоем. Но ты можешь попытаться изменить свой Путь, если согласишься выслушать меня.
– О чем ты собираешься со мной говорить? – насторожился Сирх.
– Ты хочешь, чтобы я при всех назвал конечную точку твоего Пути, к которой ты так стремишься? – с лукавой улыбкой спросил Граис.
Невольно вздрогнув, Сирх бросил быстрый испуганный взгляд в сторону Мистелия. Но тот, похоже, не придавал никакого значения словам Граиса.
– Конечная точка моего Пути мне и самому известна, – торопливо ответил Граису Сирх. – А знаешь ли ты, что ждет тебя в ближайшем будущем?
Граис улыбнулся и, опустив взгляд к мозаичному полу, покачал головой.
– Не пытайся играть со мной в слова, Сирх, – сказал он, взглянув прямо в глаза преподобному. – За истекшие годы ты не достиг больших успехов в риторике.
– Глупец, – откинувшись на спинку кресла, Сирх свесил руки через подлокотники. – Тебе бы следовало вести себя более почтительно. Или ты не понимаешь, что я имею возможность облегчить твою незавидную участь.
– Все, что ты мог бы для меня сделать, ты уже делаешь, – невозмутимо ответил Граис.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивленно поднял бровь Сирх.
