Это свидетельствовало о том, что в квартире живет как минимум неглупый мемевтик, понимающий, что всему свое время и место.
Внутренне собравшись, старший мельком взглянул на бирку с номером квартиры. И здесь – никакого подвоха. Ну что ж, ему даже стало интересно. Чем собираются удивить его обитатели нехорошей квартиры?
Старший молча поднял над плечом сложенные вместе два пальца. Знак остальным – приготовились!
Тонкие кожаные перчатки на руки, чтобы исключить возможность тактильной передачи мемвирусов. Темные, очень темные, чтобы почти не различались цвета, очки, чтобы снизить до минимума возможность подцепить визуальный мемвирус. На нос зажим с фильтрами – запахи тоже могут передавать мемвирусы.
Мемвирусы везде и повсюду. Они постоянно атакуют наше сознание и особо активно – подсознание. Защититься от них полностью – значит стать слепоглухонемым паралитиком. Однако если действовать грамотно, можно значительно снизить риск заражения. Самый эффективный способ отсечения звуковых, наиболее агрессивных и вирулентных мемвирусов – это, конечно же, наушники в уши и какой-нибудь старый, добрый хардушник на всю катушку. Deep Perple, Kiss, Van Hallen, Dio – все для дела сгодится. Нужно только правильную подборку сделать, без медляков, и ставить композиции без пауз. Meat Loaf свой «Hang Cool Teddy Bear» как будто специально для этого записал. Бери и пользуйся. Но это лишь в том случае, если можно позволить себе такую роскошь – на время лишиться слуха. Если же нет, тогда нужно действовать иначе. Раз двадцать прослушайте какой-нибудь дурацкий мотивчик из современных однодневных хитов. И – все. Успех обеспечен. Песенка будет крутиться в голове, не отсекая, конечно, полностью, но в значительной степени глуша аудиомемы, поступающие извне. Пока оперативники ехали в машине к месту вызова, старший как следует загрузил их развеселой песенкой «Hymn of fools». И теперь, стоя перед дверью, которую им предстояло вскрыть, все они про себя напевали дурашливо-детскими голосками «I’m a fool and you are fool – Both we holy cretins!».
Вскрыть дверь можно было на раз.
Раз!
И дверь открыта!
Пистолет в руке.
– На пол! Все на пол!
Но сейчас они должны действовать по-другому. До тех пор, пока подозреваемые не представляют реальной угрозы, с ними следует обращаться корректно. Как с подозреваемыми.
– Что не так? Что не так? Чем ты, сука, недоволен?..
И рукояткой – по зубам. Аккуратно, так, чтобы зубы остались целы, но губы разлетелись в лохмотья и кровь потекла в рот. Соленая. Кислая. Многим противно глотать собственную кровь, и она начинает вытекать из уголков рта. Эдакий вампирский раскардаш.
Весело?
Может быть.
Но старший никогда не смеялся. Он всегда делал свою работу.
А вот вампиров, по-нынешнему гуллов, он всегда кончал на месте. Это был его принцип. Или, если угодно, личные счеты с этими тварями.
Но сегодня он пришел не за ними. Брать мемевтиков проще, чем тварей. И одновременно труднее. Потому что они все же люди. Во всяком случае, сохранили человеческий облик. А пристрелить человека и пристрелить тварь – это две разные штуки. Совсем разные. Даже старший группы и то порой чувствовал, как у него палец начинает плясать на спусковом крючке, когда приходилось наводить ствол на человека. И в голове сразу ворохом дурацкие мысли: зачем? ради чего? И попробуй убеди себя в том, что все ради того, что так надо.
Так надо?
Да?
Уж кто, как не он, умел играть со словами!
И не нужно ему говорить, что надо, а что не надо!
Он – знал!
Один… Два… Три!
Старший убрал два пальца – секунда, вобравшая в себя вечность, – скомкал, смял, разом выбросил из головы все лишние, не относящиеся к делу мысли и надавил на кнопку звонка.
Раздался резкий, отрывистый сигнал. Похожий на треск расколотой чашки, по краю которой что есть мочи колотили чайной ложкой. Старший аж поморщился – звук оказался настолько неожиданно противным, что, в принципе, мог пробить мемзащиту. Если бы был инфицирован сильными, агрессивными мемвирусами. Однако звук был чистым. Во всяком случае, оперативник не смог уловить присутствия меминфекции. А он-то свое дело знал.
Почти сразу за дверью послышались быстрые, легкие шаги. Выходит, в пять утра обитатели нехорошей квартиры не спали. Что само по себе, конечно, подозрительно. Хотя и не является прямым доказательством вины. Кому-то рано идти на работу. Кто-то беспокоится, ждет загулявшего до утра сожителя или родственника. Кого-то сурово мучает бессонница. Однако если в пять утра человек сразу распахнет дверь, даже не поинтересовавшись, кто за ней находится…
– Кто там?
Голос негромкий. Встревоженный. Молодая женщина.
Прежде чем ответить, старший дождался, когда она еще раз спросила:
– Кто там?
Определенно, в голосе больше тревоги. Это хороший знак.
– Марина Викторовна?..
– Кто вы?
– Я представитель Гильдии чистильщиков. Мне нужно с вами поговорить.
– Сейчас?
– Дело не терпит отлагательства.
– Что-то с Семеном?
Старший бросил быстрый, обеспокоенный взгляд на стоявшего возле двери напарника. Похоже, что Семена Каламазова, которого им также следовало забрать, дома не было. Это нехорошо. Это – дополнительная работа. Лишние, никому не нужные хлопоты.
– Откройте, пожалуйста, дверь, Марина Викторовна.
Щелкнул дважды нижний замок. Затем повернулся ключ в верхнем.
Дверь чуть приоткрылась.
Старший лишь самую малость надавил на нее кончиками пальцев и понял, что дверь удерживает цепочка. Большинство мирных граждан свято верили в то, что подобная предосторожность непременно защитит их от дурных людей. А между тем он, к примеру, мог открыть дверь, лишь ударив по ней кулаком в определенном месте.
– Покажите документы.
Прихожая за дверью тускло освещена. Женщина стояла так, что ее не было видно. Старший видел только угол выкрашенной в грязно-желтый цвет стены. Он двумя пальцами достал из кармана закатанное в пластик удостоверение и просунул его в щель между дверью и косяком, пониже цепочки. Он полагал, что женщина возьмет удостоверение и что-то скажет. Но она изучила его молча, оставаясь невидимой. После чего спросила:
– Почему у вас на руках перчатки?
– Мне так удобно, – ответил старший таким тоном, будто только этого и ждал.
Хотя прежде ему таких вопросов не задавали.
– А не жарко?
Старший почувствовал легкое раздражение. И это уже было нехорошо. Не он сам, а стоявшая за дверью невидимая женщина начинала вести его эмоции. Скорее всего, делала она это совершенно бессознательно, но тем не менее – нехорошо.
