– Но подождите, – растерялся Закладин. – Ведь к ним нельзя прикоснуться без пластиковых перчаток.
– Раньше было можно.
– Но это свойство пластунов связано с особенностями их пищеварительной системы.
– Которая, вероятно, изменилась в результате изменения пищевой базы. Прежде пластуны были преимущественно травоядными, а сейчас они зачастую нападают на мелких грызунов, употребляя их в пищу. Могу предложить и другое объяснение: таким образом пластуны попытались защитить себя после начала их массового уничтожения.
Закладин с сомнением покачал головой.
– Для подобных процессов требуются долгие годы.
– Сейчас у пластунов нет врагов, кроме человека, но, возможно, когда-то давно им уже приходилось использовать подобную тактику борьбы за выживание, а теперь они просто «вспомнили» о ней.
– Все эти рассуждения на уровне грубых околонаучных спекуляций.
– Может быть, – кивнула Стелла. – В таком случае предложите иное объяснение.
Не дожидаясь ответа, она включила компьютер и вызвала на экран цветной двухмерный график. По горизонтальной оси тянулись острые красные пики, становившиеся по мере удаления от нулевой отметки все более частыми и высокими.
– На горизонтальной оси отложено продвижение изгороди на восток. На вертикальной – интенсивность атак пластунов, – объяснила Стелла. – Как видите, по мере уменьшения площади обитания пластунов атаки их становятся все более мощными, а интервалы между ними сокращаются – пластуны становятся все более агрессивными.
– Это вполне объяснимо: агрессивность вызвана чрезмерной плотностью животных на ограниченной территории.
– Но почему эта агрессивность направлена только на людей?
– Кто вам это сказал? – усмехнулся Закладин. – Может, они и друг на друге срываются.
– Почему же тогда они бросаются на изгородь не поодиночке, а огромными стаями?
– Известны и другие примеры массового самоуничтожения животных. Классический пример: лемминги, маленькие грызуны, которые, когда их разводится слишком много, гигантским потоком, сметая все на своем пути, бросаются в реки и тонут.
– Но пластуны бросаются на изгородь.
– Скорее всего они инстинктивно двигаются в сторону своего прежнего места обитания.
– А мне кажется, что они объявили нам войну и, как и люди, готовы погибнуть или вернуть назад отобранные земли.
– За вас говорят эмоции, – снова улыбнулся Закладин, подобно снисходительному учителю.
Но ни его слова, ни ироничный тон, которым они были произнесены, ни сопровождающая их улыбка ничуть не охладили азарта спорщика.
– Я считаю, что пластуны имеют полное право жить на своей земле. Пришельцы здесь мы, а не они, – с вызовом сказала Стелла.
– Полностью с вами согласен, но с этим вопросом следует обращаться не ко мне, а к правительству Штрака.
– Бесполезно. – Девушка безнадежно махнула рукой. – В правительстве уже обсуждался вопрос о создании природного резервата для пластунов, и решено было отвести для него восточную оконечность материка, непригодную для земледелия. Но пластуны не могут жить в горах.
Стелла склонила голову, и волна волос, упавшая ей на лицо, скрыла от Закладина ее глаза. Он нерешительно протянул руку и самыми кончиками пальцев коснулся ее ладони, лежащей на столе. Девушка резко отдернула руку.
– Я не хочу, чтобы Штрак превратился в одну большую метелочную плантацию. Я родилась и выросла здесь и хочу, чтобы мои дети увидели Штрак таким, каким запомнила его я – с лесами и пластунами. А, похоже, вместо этого им придется продолжать бессмысленную, становящуюся все более жестокой войну, начатую еще их дедом.
– Наверное, вы единственный человек на Штраке, готовый поделиться с пластунами жизненным пространством.
– Борьба с пластунами – это правительственная программа. Пару лет назад была разогнана организация, пытавшаяся выступить в защиту пластунов. Ее активистам предъявили обвинение в подрыве экономики Штрака. С тех пор мало кто решается открыто высказывать свое мнение по этому вопросу.
– Но совсем недавно вы сами стреляли в пластунов.
– Стреляла, потому что прекрасно представляю, что произойдет, если вал пластунов ворвется в поселок. Вы видели, как они повалили сторожевую вышку?
– Да, видел. Это была первая атака пластунов, которую я наблюдал. Возможно, я не прав, но их действия показались мне довольно-таки осмысленными. Казалось, они знают, чего хотят.
– Вот именно. Пластуны не так глупы, как принято думать. Их действия становятся все более опасными, они учатся сопротивляться. Мы сами создали себе врага. Рано или поздно пластуны прорвутся через изгородь, и тогда нам придется либо сдаться, либо начать все заново. Это будет бесконечная война.
– Но чем могу помочь я? Меня пригласили для того, чтобы найти эффективное средство борьбы с пластунами. Пока у меня ничего не получается, и я совсем не уверен в дальнейшем успехе.
– Бойню может прекратить Экологический центр, если пришлет на Штрак своих наблюдателей. Но убедить его предпринять какие-то конкретные действия может только ваш отчет.
– Сомневаюсь, – качнул головой Закладин. – Экологический центр может угрохать кучу сил и средств на борьбу за спасение какого-нибудь таракана, и без того неплохо живущего на одной из центральных планет Галактической Лиги, только потому, что эта борьба будет проходить у всех на виду. А о Штраке, куда грузовые корабли прилетают только раз в полгода, людям известно только то, что там производят штраковое масло. Какой меценат согласится оплачивать пребывание наблюдателей Экоцентра на вашей планете, если оно не сулит ему даже мимолетного появления на телеэкранах?
– Это означает, что ваш отчет должен быть составлен так, чтобы на него обратили внимание, чтобы о нем без умолку говорили в выпусках Всемирных новостей.
– Легко сказать, – усмехнулся Закладин. – Я же пишу научный отчет, а не детективный роман.
– В таком случае его следует ярко проиллюстрировать. – Стелла высыпала на стол пачку больших, отлично отпечатанных фотографий. – Во время атак я беру с собой не только трассер, но и фотоаппарат.
На фотографиях были изображены эпизоды ночных боев с пластунами: люди с изрыгающими пламя трассерами в руках, с перемазанными жирной копотью, искаженными злобой и страхом лицами; проволочная сетка, прогнувшаяся под массой навалившихся на нее скорченных, обожженных пластунов; черная масса, вываливающаяся в пролом, озаренная пляшущими по ее глянцевой спине смертоносными лучами; похожая на круглый полураспустившийся бутон большого огненного цветка, сметающая все на своем пути вспышка напалма.
На другой серии снимков были показаны результаты сражения: покрытые волдырями и язвами лица и конечности людей; тело в черном комбинезоне, расплющенное тяжелой бетонной балкой; огромное пространство выжженной земли, которая на долгие годы останется бесплодной; груды еще дымящихся тел пластунов, похожих на лопнувшие, сморщенные надувные шары.
– А для контраста можно показать вот это.
На фотографии, которую Стелла положила сверху, темноволосая девочка лет пяти весело улыбалась, сидя на спине огромного пластуна.
– Должен признаться, производит сильное впечатление, – произнес Закладин, собирая фотографии в стопку.
– Вы согласны сопроводить свой отчет этими фотографиями?
– Почему бы не опубликовать эти снимки вместе с очерком в какой-нибудь крупной центральной газете? – предложил Закладин. – Это произвело бы должное впечатление на общественность.
– Это должно быть не эмоциональное выступление, а строгий, беспристрастный отчет. В противном случае он будет расценен на Штраке как стремление к сенсационности, раздувание ненужных страстей и бог
