– Отлично, Гюло. Связь в порядке.
– Приборы?
Я пробежал глазами по приборной панели – все показатели в норме.
– В порядке.
– Пушка?
Я включил прицел лазерной пушки, поводил им из стороны в сторону.
– В порядке.
– Уровень горючего?
– Не шути, Гюло, его проверяли судьи.
– Проверь и ты.
– В норме.
– Рабочий монитор?
Слева от меня монитор, на котором десять разноцветных крестиков показывают положение катеров во время гонки. Сейчас все они стоят внизу экрана, вытянувшись в одну линию. Черный крестик, третий в ряду, – это мой «Гепард».
– Монитор работает.
Весь этот разговор – обычная рутинная процедура перед стартом.
– Господин Саттон хочет сказать тебе пару слов.
– Тони, – гнусавый, скрипучий голос Саттона выдавил из наушника ровный, успокаивающий басок Гюло. Он сделал паузу, и я представил, как Саттон затягивается своей длинной вонючей сигаретой. – Я уверен, что ты не подведешь меня и в этот раз. Желаю победы.
– Спасибо, господин Саттон, – ответил я бодрым голосом самоуверенного ковбоя.
Интересно, влезают ли главы компаний, финансирующих других пилотов, в их предстартовые разговоры с ведущими?
– Даю минутную готовность, – раздался из динамика на потолке бесстрастный, обезличенный звуковыми фильтрами голос главного судьи. Хотя, наверное, таким он и должен быть.
Вслед за его голосом из динамика посыпались мерные щелчки-горошины, отмеряющие секунды.
Я включил зажигание и дал продувку всех сопел. Затем отключил маневровочные двигатели и вывел кормовые стабилизаторы в нейтральное положение.
Прямо передо мной, закрывая две трети широкого лобового иллюминатора, висит разбухший ком кипящей плазмы, коричнево-красный из-за опущенных светофильтров. Обогнуть его и вернуться к месту старта – на все это должно уйти чуть больше двух часов. Задача заключается в том, чтобы прийти к финишу первым и не свалиться в этот бурлящий котел – всего-то дел.
На приборной панели загорелся ряд из десяти красных огоньков – десять секунд до старта, – гаснущих один за другим.
Я включил форсаж ведущего двигателя. Он взревел мощно, ровно, без надсада. Теперь катер удерживали на месте только причальные стропы.
– Удачи, Тони, – услышал я голос Гюло. – Давай.
– Ага, – ответил я ему.
Погас последний красный огонек.
Старт.
Стропы отвалились в стороны, и катер рванулся вперед. Тело вдавило в амортизационное покрытие кресла.
– Как двигатель? – спросил Гюло.
– В порядке, – ответил я, взглянув на показания приборов.
– У Дета возникли какие-то проблемы на старте, но сейчас он уже подключился к гонке.
Я взглянул на монитор. Красный крестик заметно отставал от других.
Мой катер шел бойко и ровно, как на автопилоте. Похоже, что до выхода на дугу никакой серьезной борьбы на трассе не намечалось.
Первую мишень я поймал в перекрестье прицела еще до выхода на линию огня. Выстрелил я с самой дальней возможной для поражения мишени точки, чтобы в случае неудачи попытаться повторить выстрел, не делая виража и не выходя на огневой рубеж повторно. Мишень разлетелась вдребезги.
– Отлично, Тони, – похвалил меня Гюло.
– Стараюсь, – ответил я. – Как отстрелялись остальные?
– Неплохо. Никто не промахнулся. Но Бремер и Шварцкопф потеряли скорость при изготовке к стрельбе.
Уже три крестика на экране монитора отставали от основной группы.
Реальными соперниками для меня в этой гонке могли стать только Охара, Инотти и Сапронов. Ну, может быть, еще и Лунни, если он не станет, как это с ним случается в последнее время, мазать по мишеням. Дет, Шварцкопф и Бремер неплохие пилоты, но все-таки пока еще не дотягивают до того, чтобы претендовать на победу в серьезной гонке. Для каждого из них сегодня и третье место – предел мечтаний. Кагги вообще впервые выступает в классе сверхскоростных катеров, хотя пока идет неплохо.
Со второй мишенью я немного замешкался, не сразу поймал ее в прицел, но выстрелил без промаха.
Промазал по второй мишени Лунни – не везет ему со стрельбой, – и ему пришлось через вираж выходить на линию огня повторно. В результате он оказался в самом хвосте. Но Лунни – парень упорный, будет продолжать борьбу и, кто его знает, может быть, еще и выйдет на одно из призовых мест.
Мне всегда бывает жалко Сапронова, когда я участвую с ним в одной гонке. Одаренный пилот, но почти всегда оказывается за пределами первой тройки. И все из-за паршивого двигателя, который стоит на его «Буране». Вот и сейчас он идет на одном уровне с Хаммером, едва дотягивая до группы лидеров, в которой собрались Охара, Инотти, Кагги и я.
Упорным, однако, парнем оказался этот Кагги. Он вышел из борьбы у самого огневого рубежа третьей линии мишеней. У его катера задымился двигатель, его швырнуло в сторону, прямо на мою дорожку. Чтобы избежать столкновения, мне пришлось резко бросить «Гепарда» вниз. Я едва успел вернуться на трассу, не пропустив мишень. Стрелял я уже почти наугад, едва не протаранив мишень носом катера.
– Ну, Тони! – услышал я вздох облегчения Гюло. – У меня из-за тебя чуть было сердце не остановилось.
– У меня самого оно в горле застряло.
– Кагги столкнулся с Охарой. Оба вышли из гонки.
На мониторе два крестика, оранжевый и желтый, слились в один.
– Цель? – спросил я.
– Да не волнуйся, попал.
– И то хорошо.
К этому времени Лунни уже обошел плохо отстрелявшихся и ушедших на вираж Дета и Бремера, обогнал Шварцкопфа и вплотную подобрался к паре Сапронов – Хаммер. Мне же предстояло бороться только с Инотти.
У самого выхода на дугу мне удалось-таки, подрезав Инотти, выскочить на трассу первым. Не снижая скорости, я шел по самому краю гравитационной границы, обозначенной контрольными буйками. Какое-то время Инотти держался у меня в хвосте, спустившись чуть ниже, но понемногу начал отставать.
– У Инотти, похоже, неприятности с двигателем, – прокомментировал Гюло. – Очень уж резво ты от него уходишь.
– Тони, – раздался вдруг голос Саттона. – Ты уже почти победил.
– Не сглазьте, господин Саттон.
– Тебя не сглазишь, – усмехнулся он. – Тони, попридержи немного своего «Гепарда», дай Инотти догнать тебя. Иначе гонка станет неинтересной. Изобрази что-нибудь, похожее на напряженную борьбу перед финишем.
– Хорошо, – ответил я.
А что еще я мог ответить человеку, которому принадлежит мой катер и который оплачивает мое участие в гонках? Он мог бы попросить меня проиграть гонку, и я все равно ответил бы: «Хорошо».
