терпкий, чуть кисловатый вкус, показавшийся Харпу смутно знакомым.
Вытерев губы тыльной стороной ладони, он поставил кружку на стол и вновь принялся за лепешки.
– Ты правда принес все это из поселка на юге? – спросил Марсал.
Пережевывая очередную лепешку, Харп коротко кивнул.
– А говорят, оттуда никто не возвращается…
Марсал взял со стола принесенный Харпом нож, наполовину извлек лезвие из ножен, чуть повернув его, посмотрел, как на гладко отполированной стали играет свет лампы, и, будто испугавшись чего-то, снова спрятал обратно.
– В самом поселке я не был, – сказал Харп, сделав большой глоток из кружки. – Но поговорил с некоторыми из его обитателей.
– Сколько человек ты убил? – мрачно осведомился старый Бисаун.
– Надо же! – изумленно вскинул брови Харп. – В тебе внезапно проснулось человеколюбие, старик? Не ты ли сам полдня назад предлагал мне прирезать раненого «снежного волка»?.. Как он, кстати?
– Если речь обо мне, то я пока еще жив.
Харп, развернувшись, посмотрел в сторону, откуда раздался голос. Раненый «снежный волк» лежал на прежнем месте, накрытый по грудь стареньким одеялом. Лицо его было мертвенно-бледным, губы покрывала запекшаяся корка, но взгляд был ясный. Для человека с пропоротым животом выглядел он совсем неплохо.
– Не обращай внимания на то, что я сказал, – быстро улыбнулся «снежному волку» Харп. – Это всего лишь шутка.
– Еще бы. – Раненый попытался усмехнуться, однако усмешка его скорее походила на гримасу боли. – Старик знает, что ждет его, если я не выживу.
Улыбка тотчас же исчезла с лица Харпа, словно рисунок мелом, стертый мокрой тряпкой.
– По-моему, ты неверно оцениваешь ситуацию, в которой оказался, – сказав это, Харп чуть прищурил левый глаз – верный признак того, что он уже дал этому человеку собственную оценку.
Раненый попытался приподняться на локте, однако, сморщившись от боли, вновь упал на подушку. И все же у него хватило сил, чтобы произнести негромко, но с вызовом:
– Я – «снежный волк». А ты – всего лишь новичок, не проживший еще и пятидневки. «Снежные волки» уже ищут тебя и, будь уверен, рано или поздно найдут. Так что для тебя же лучше, если ты станешь относиться ко мне с должным уважением.
Усмехнувшись, Харп покачал головой и провел ладонью по щеке, покрытой короткой щетиной.
– Похоже, до тех пор, пока я не обрасту бородой, все так и будут называть меня новичком, – сказал он, обращаясь к Марсалу.
– Отсутствие бороды сразу же бросается в глаза. – Марсал смущенно улыбнулся в ответ.
– Да уж… – Харп провел ладонью по другой щеке. – А что, у вас здесь никто не бреется?
– А зачем? – удивленно пожал плечами Марсал. – Борода защищает лицо от холода… Да и нечем бриться.
– А жаль, – покачал головой Харп.
– Идиот! – презрительно выплюнул «снежный волк».
– Это первый и последний раз, когда я тебя прощаю, – спокойным, убийственно спокойным голосом произнес Харп. – Если ты произнесешь еще хоть слово, когда тебя не спрашивают, я раскрою тебе череп. Имей в виду, это не пустая угроза: я всегда делаю то, что говорю. Ясно?
Ответ последовал не сразу. Должно быть, «снежному волку», привыкшему к полной безнаказанности, обусловленной той силой в лице остальных членов банды, которая всегда стояла у него за спиной, было не просто поверить, что в мире, который он прежде считал безраздельно своим, появился кто-то, осмелившийся бросить ему вызов. Слова Харпа сами по себе звучали достаточно убедительно. Но больше, чем слова, «снежного волка» напугал взгляд странного новичка. Глаза его были холодными, словно покрытые тонкой, невидимой корочкой льда. Так смотреть мог человек, уже однажды заглянувший за грань и точно знающий, что жизнь и смерть – это одно и то же. Чем можно испугать того, кто не боится смерти?
– Да, – едва слышно произнес «снежный волк».
– Я рад, что мы поняли друг друга.
Харп повернулся к раненому спиной, и в тот же миг взгляд его вновь сделался теплым и живым. Он забыл о лежавшем на полу «снежном волке», будто его вовсе не существовало. Он был уверен, что ему не придется браться за прут, чтобы исполнить свою угрозу. Кроме того, теперь он точно знал, что общество «снежных волков» его нисколько не привлекает. Он по своей природе был одиночкой и не имел привычки бегать в стае. К тому же чем дальше, тем больше Харп убеждался, что в этом мире если на кого и можно полагаться, так только на себя самого.
Взяв со стола часы, он застегнул браслет на левом запястье. Щелкнув зажигалкой, посмотрел, как ровно горит язычок пламени, улыбнулся какой-то своей мысли и, захлопнув крышку, убрал зажигалку в карман штанов. Затем настала очередь перчаток, снятых с одного из колонистов. Харп внимательно осмотрел каждую из пары, прощупал все швы, даже понюхал их изнутри и только после этого сунул за пояс. Так же внимательно рассмотрев солнцезащитные очки, он решил, что они ничуть не лучше его собственных, и снова кинул их в общую кучу.
Заглянув в тарелку с едой, Харп достал последнюю оставшуюся лепешку и сунул ее в рот.
– Это все, что ты хочешь взять себе? – спросил Бисаун, на пару с Марсалом молча наблюдавший за тем, что делает Харп.
