– Что? – Лиза встревоженно поглядывает на меня, щупая стволом автомата короткий участок коридора до угла.
– В лифт не идем, – говорю быстро, размножаю на дисплее квадратиками экраны камер.
Теперь я их не увижу. Но пока камеры работают там, где еще не прошли Камал и Шульц, я смогу вычислить пути отхода. Лифт, не дождавшись пассажиров, закрывает двери. В северном крыле на лестнице третьего этажа камера по-прежнему передает картинку ступеней. Это значит, что Камал пока над нами. Словно в подтверждение моего предположения на дисплее загорается лампочка вызова лифта третьего этажа – он нажал кнопку. Шульц на другом экране слушает рацию, усмехается и одним выстрелом в камеру гасит свое изображение на моем дисплее. И я уже не слышу их радиопереговоров – они ушли на другую частоту.
Я оглох. Скоро я ослепну. Без глаз видеокамер мы для них легкая мишень. Паника захлестывает мозг. И лишь спустя долгое мгновение я понимаю, что смотрю в серые распахнутые глаза:
– Леш… что? – тревожно шепчет Лиза.
– Нас вычислили, – говорю, показываю дисплей с пустыми ячейками камер.
Ни Камала, ни Шульца теперь не видно. Лестница северного крыла пока контролируется камерой слежения – они там не проходили.
Лифт останавливается над нами. Звенит, открывая приветливо двери. И в тот же момент я вижу в верхнем левом квадратике дисплея – камере видеонаблюдения лифта, улыбающегося Камала. Он блокирует дверь длинной палкой, видимо – шваброй из стенного шкафа и машет мне рукой. Пасть лифта остается открытой. Теперь у нас осталось всего два выхода. И они надежно блокированы – справа Шульц, слева всего через пару секунд окажется Камал. И они знают, кто против них. И я прекрасно понимаю, что церемониться с нами не будут – им скоро уходить, никаких уловок и дуэлей не предвидится. Один прижмет огнем к полу, второй расстреляет. И не сомневаюсь, что у них это получится.
Нужно думать наоборот. Наоборот…
– Где швабра? – спрашиваю коротко.
– З-десь, – ее глаза недоуменно распахивают ресницы.
– Тащи. Быстро!
Выхватываю нож. Лезвием веду между дверью лифта и стеной. Щелчок фиксатора. Втыкаю пальцы между стальными пластинами дверей и тяну створку что есть силы. Она подается с трудом, открывая шахту лифта.
– Вот, – рядом стоит Лиза, в ее руках швабра.
– Вставляй между дверями, – хрипло командую.
Лиза блокирует дверь лифта. Заглядываю в шахту. По боковой стене идет лестница для проведения ремонтных работ. То, что нужно.
– Ты первая. Давай автомат, – протягиваю руку. – Наверх. Там люк в полу, забирайся в кабину…
И в этот момент гаснет выстрелом Камала камера на лестничной площадке северного крыла.
– Он уже на лестнице. Быстрее! – хватаю протянутый автомат.
Лиза осторожно ступает на перекладину лестницы. Опускаюсь на корточки рядом с чемоданом. Пульс бешено бьет виски. Смотрю в дисплей. Коридоры от лестниц пока пусты и просматриваются. Кто же первый… Шульц? Или Камал? Кто из них пойдет первым?
Из лестничной площадки Шульца вылетает короткий темный цилиндр и бьется о стену, с громким хлопком падает и, вращаясь на полу, выбрасывает из себя густой белый дым. И я понимаю, что осталось всего несколько секунд. Как только коридор заполнит дымовая завеса, Шульц окажется за углом и сможет прицельно стрелять.
Заглядываю в шахту. Прекрасная женская ножка исчезает в люке лифта и сразу же появляется растрепанная голова Лизы:
– Давай, – она протягивает руку.
Передаю ей автомат и, как только оружие скрывается в светлом прямоугольнике люка, раздается хлопок дымовой гранаты слева – Камал не будет ждать Шульца. Они пойдут одновременно.
Поднимаю тяжелый чемодан, толкаю вверх, едва удерживаясь на краю пропасти шахты:
– Держи…
Чемодан едва-едва не срывается с пальцев Лизы, ударившись о край люка, и мне приходится шагнуть на перекладину лестницы, придерживая груз одной рукой. Справа слышится сдвоенный выстрел, и краем глаза я ловлю погасший квадратик камеры слежения южного крыла на дисплее. Шульц уже рядом. Как только чемодан исчезает в люке, я выскальзываю в шахту и дергаю на себя блокирующую дверь швабру. Створка с лязгом захлопывается. И в тот же момент в южном крыле под выстрелом гаснет видеокамера.
Швабра летит в темень шахты, щелкает о стенки, дребезжит в подвале. Подтягиваюсь, тянусь изо всех сил, Лиза помогает мне, сидя на коленях, и я, наконец, повисаю на расставленных локтях в люке:
– Поеха-ли, – хриплю, – на самый… верх…
Лиза толчком выбрасывает блокирующую дверь лифта швабру, оставленную Камалом, и нажимает кнопку пентхауса. Лифт обыденно брякает, сжимает пластины дверей и мягко трогается. Вишу, болтая ногами над пропастью, и счастливо улыбаюсь красивой девушке. И она улыбается мне.
Вот оно – счастье.
20
Лифт выпускает нас в стеклянную галерею пентхауса, и, оказавшись внезапно перед нацеленными в меня окнами соседних домов, падаю на колени. Я знаю, что меня сейчас поймали в прицел несколько полицейских снайперов. И знаю, что они не выстрелят. Но открытое любой пуле пространство рвет нервы. И я, почти на четвереньках, прячусь за соседней дверью комнаты для переговоров.
Закрываю спешно жалюзи на стеклянных стенах, и комната погружается в полумрак. Девушка закрывает за собой дверь, останавливается, прислонившись спиной к двери, и глаза ее странно мерцают в полутьме драгоценными камнями. Ее взгляд смущает меня. Кажется, она готова, по совокупности сделанных мною проколов, выдающих во мне дилетанта, уличить меня во лжи, и я говорю, чтобы предупредить ее слова:
– Там снайперы. А хуже того – телевизионщики. Нам это совсем ни к чему.
Она молчит. Только глаза светятся в полумраке. И я смотрю в них, зачарованный…
– Алекс, – оживает внезапно рация. – Алекс, ответь.
Это Камал. Его голос мгновенно отрезвляет. Взгляд на дисплей. Камеры четвертого этажа передают унылую пустоту лестничных пролетов и коридоров. Значит, Камал и Шульц еще не прошли там.
– Алекс, ответь, – повторяет рация.
Отмалчиваться бессмысленно. Он знает, что я в здании. И пока медлит с преследованием. Может быть, скажет что-то ценное, что позволит мне предугадать его действия.
Поднимаю пластиковую коробочку рации к губам, жму тангенту:
– Слушаю тебя, Камал.
– Прими мои комплименты, Алекс, – неожиданно говорит он. – Ты очень неплох.
Вот как. Впрочем, Камал настолько многогранен, что изумляться его поступкам – мое непрекращающееся состояние. И восхищение остротой его ума, несмотря на то что мы враги – искреннее.
– От всего сердца, Камал, прими мои комплименты в свой адрес тоже. Ты действительно – совершенство.
– Скромность, в отличие от милосердия, все же относится к моим добродетелям, – усмехается он. – Позволь мне усомниться в искренности твоих слов.
Зачем он мне это говорит? Зачем он вообще вышел на связь?
– Не думаю, что тебе есть чего стыдиться, Камал, – говорю искренне. – Твой план безупречен.
– Был, – замечает он. – Пока ты не вмешался.
– Мне кажется, мое вмешательство не намного испортило его.
Все же… к чему этот разговор. Отвлечь внимание? Бегло проглядываю камеры видеонаблюдения. На четвертый этаж они еще не поднимались. На первом их нет. Они, по-видимому, еще на втором – камера комнаты службы безопасности уже отключена, и я не вижу, где они могут находиться.
