– А это уже не твое дело. – Хан пристально посмотрел племяннику в глаза, и тот потупился. – Отправляйся в Страну фараонов и постарайся больше не делать глупостей.
Кит хотел было еще о чем-то спросить, но, натолкнувшись на холодный взгляд немигающих глаз Хана, молча поднялся и вышел.
Хан, вытянув ноги, полулежал в кресле, переплетя пальцы рук на груди.
Человек в клетчатом костюме, все это время молча сидевший у него за спиной, встал и, обойдя стол, присел на краешек кресла, которое до этого занимал Кит. Тросточку свою он зажал между колен, поигрывая набалдашником.
– Твое мнение, Мурдок? – спросил, не глядя на него, Хан.
– Мое мнение о Ките, Ваша милость, вам давно уже известно, – ответил тот.
– Не валяй дурака, – сказал Хан спокойно, без злобы и раздражения. – Я спрашиваю тебя о другом.
– Если человек из Реального мира, которого мы ищем, смог уйти от герцога ди Катнара, то нет ничего удивительного в том, что ему удалось обмануть Кита, – сказал Мурдок.
– Ты уверен, что Павел не тот, кто ушел с Глумзом? – скосил взгляд на собеседника Хан.
– Да, уверен, – наклонил голову Мурдок. – Если, конечно, эти двое тоже не устроили номер с переодеванием. Но это маловероятно – тогда им это было ни к чему. В таком случае с Глумзом уехал наемник М-1, а он был зачислен в Корпус за день до того, как Павел лишился тела.
– Кто же тогда этот М-1? – задумчиво произнес Хан.
– Увы! – Мурдок наклонил голову так, словно собирался положить ее на руки, сжимающие набалдашник трости. – Сие мне неизвестно. Мы сможем узнать это только после того, как Кит найдет беглецов.
– На Кита особенно рассчитывать не приходится, – усмехнулся Хан.
– Тем не менее хорошо, что он при деле. Хотя бы не будет мешаться. Честное слово, – Мурдок сморщился, как от горькой пилюли, – он меня выводит из себя своей тупостью.
– Пускай Кит прочесывает пустыню, а ты, Мурдок, начинай поиски по своим каналам, – огласил свое решение Хан Глор. – Новых тел наемники себе здесь не достанут, а следовательно, пределов Империи они покинуть не смогут.
– Меня всегда восхищает мудрость Вашей милости, – восторженно закатил глаза Мурдок.
Глава 27
Павел положил на рассыпанную перед нищим медь бумажную купюру, и старик с блестящей красной лысиной охотно объяснил наемнику, как пройти к Старой Крепости. Но и там Павлу пришлось изрядно поплутать по узким улочкам, прежде чем он нашел постоялый двор «Али Бакир».
В ранний утренний час прихожая была пуста. Хозяин появился лишь после того, как Павел требовательно постучал ладонью по столу.
На пузатом толстяке с черной щеточкой усов под носом были только короткие штаны, обрезанные чуть ниже колен, бывшие когда-то белыми, но давно нестиранные и оттого грязно-серого цвета, да круглая красная шапочка без козырька, с плоского верха которой свисала до самых бровей желтая нитяная кисточка.
Недовольно-сонливое выражение его лица мгновенно сменилось на приветливую улыбку, как только он увидел, кто зашел в его заведение. Наемники всегда платили щедро, и не глисы фараона, а вавилонские марки.
– Что желает господин? – подобострастно улыбнулся он Павлу.
– Мне нужен Понтий Пилат, – сказал Павел и протянул хозяину сложенную вдвое купюру.
Толстяк сложил бумажку еще раз и сунул ее в задний карман штанов.
– Вверх по лестнице, вторая дверь направо, – сказал он и для верности указал направление пальцем.
Павел поднялся по скрипучей пристенной лестнице и, откинув тряпичную занавеску, оказался в узком темном коридоре.
Подойдя к указанной двери, он постучал.
Ответа не последовало.
Павел постучал еще раз, настойчивее.
– Кто? – послышался из-за двери голос человека, которого оторвали от какого-то очень важного дела.
– Мне нужен Понтий Пилат, – ответил Павел через дверь.
– Зачем? – спросил все тот же голос.
– Разрешите, я войду? – Павел чуть повысил голос.
Разговор с невидимым собеседником был ему не по душе, дергал и без того перетянутые нервы.
Не получив ответа на свой последний вопрос, Павел толкнул дверь ладонью, и, к его удивлению, она легко открылась.
Грязное, должно быть, никогда не мытое окно почти не пропускало в комнату дневного света, поэтому под потолком, освещая бурые пятна и потеки на нем, бледно горела электрическая лампочка без абажура. На незастеленной кровати сидел человек лет тридцати с коротко остриженными черными волосами, расчесанными на прямой пробор. Фиолетовая майка с короткими рукавами плотно обтягивала его большую, плотную фигуру с заметно выступающим брюшком. Синие вытертые джинсы были закатаны до колен. Большие пальцы босых ног выбивали какой-то замысловатый ритм на облупившейся краске пола. Возле
