меньше временной отрезок, с которым приходится иметь дело, тем ниже точность попадания в цель. Разброс может составлять от нескольких минут до двух часов двадцати одной минуты.
– То есть я могу оказаться не совсем там, где вы меня подхватили?
– Да.
– А если я окажусь раньше этой минуты?
– Придется все повторить. Вариант того, что вы окажетесь позже точки своего исчезновения, нас вполне устраивает.
– Боюсь только, он не устроит майора Ворного. Что он скажет, если я исчезну у него на глазах?
– Ну, во-первых, не у него на глазах, а у него за спиной. Во-вторых, вам придется придумать какое- нибудь правдоподобное объяснение. Скажите, например, что у вас вдруг разболелась голова и вы решили вернуться в гостиницу.
– Неубедительно.
– Придумайте что-нибудь другое.
– Ладно, – отчего-то мне вдруг сделалось невыносимо скучно, так, что зевнуть захотелось. – Сориентируюсь на месте. Что я сейчас должен сделать?
– Сложите руки на коленях.
– Есть.
– И поплотнее закройте глаза.
– Зачем?
– Чтобы они не выпали из орбит.
– Такое случается?
– Никто не проверял, но лучше не рисковать.
– Хорошо.
Я закрыл глаза.
– Вас ждут Облонские реликтовые болота.
– Что?
– Не открывайте глаза!..
– Ты знаешь, сколько стоит фунт костного клея?
– Нет.
– И ты никогда не задумывалась над этим?
– Нет, а зачем?
– Это очень выгодное вложение капитала.
– Для тех, у кого он есть.
– Даже если ты купишь двадцать фунтов костного клея по оптовой цене, а затем перепродашь его по фунту по розничной…
– Где я буду его продавать?
– Да где угодно! Знаешь, сколько костного клея потребляется ежегодно?..
Я осторожно приоткрыл глаз.
В комнате царил полумрак. Светло-розовые шторы на окне были задернуты. Стены на две трети выкрашены в бледно-голубой цвет. Выше – белые.
Это определенно был не мой номер.
Больше всего комната походила на больничную палату в очень хорошей, привилегированной клинике.
Судя по тому, что рядом с кроватью, на которой я лежал, располагалась серебристая стойка с мигающими и тихо попискивающими медицинскими приборами, так оно и было.
Я открыл второй глаз.
Неподалеку, возле столика, сидели Наталья и Андрей. На этот раз они были одеты так, что сразу было ясно, кто из них мужчина, а кто женщина.
Наталья первой заметила, что я проснулся.
– Как чувствуете себя, Петр Леонидович? – спросила она, приветливо улыбнувшись.
Я прислушался к собственным ощущением. Никаких дисфункций не ощущалось. Даже голова не болела.
– Нормально, – ответил я. – А как ваше плечо?
– А, ерунда, – Наталья все же машинально коснулась пальцами плеча, которое, как я знал, было ранено во время перестрелки в ресторане. – Едва зацепило.
– Давно я здесь?
Андрей обернулся, глянул на меня, затем – на часы.
– Полтора часа. Чуть больше.
Я откинул одеяло и сел в кровати. На мне была длинная, до пят, ночная рубашка с кружевными оборочками на рукавах и вороте и милыми завязочками с кисточками на шее. Определенно не из моего гардероба.
– Что случилось?
– Вы потеряли сознание во время прогулки с Владимиром Леонидовичем. Вас привезли сюда…
– Куда – сюда?
– В клинику Госбезопасности, разумеется.
Ну разумеется! Куда же еще!
– Врачи сказали, что ничего страшного. Просто вы устали и перенервничали. Вам сделали пару успокаивающих инъекций и положили спать.
– Велели не будить, – добавила Наталья. – Мы и не думали, что вы так скоро проснетесь.
– А Ворный где?
– Хотите позвонить? – Андрей протянул мне мобильник.
– Нет, – махнул я рукой. – Пока – нет… Расскажите сами, что произошло.
– Когда?
– Перед тем как я потерял сознание.
– Вы с Владимиром Леонидовичем гуляли по набережной…
– Да, гуляли, – нетерпеливо перебил я Андрея. – Потом нас обстреляли из проезжающего мимо автомобиля. Потом этот автомобиль столкнулся с другим автомобилем, за рулем которого находился ваш коллега, и ахнулся в реку. Меня интересует, сколько человек находилось в утонувшей машине.
Андрей и Наталья непонимающе переглянулись.
– Я, пожалуй, врача позову, – сказала Наталья как можно более непринужденно и поднялась на ноги.
– Сядь на место! – махнул я на нее рукой. – Я не сошел с ума! Со мной все в порядке!
– Ну конечно, – успокаивающе улыбнулся Андрей. – Никто и не говорит… Вы просто устали… В смысле, переутомились…
– В смысле, вам приказано не говорить мне правду, – передразнил я Андрея.
– Да нет же! – развел он руки в стороны.
– Не было никакой утонувшей машины, – поддержала коллегу Наталья. – И в вас никто не стрелял.
– Понятно. – Я легонько хлопнул себя по бедрам.
«Какой смысл биться головой в стену, если за ней другая камера. Ежи Лец».
От меня хотели скрыть правду. Сначала о перестрелке в «Островах Длинного Ганса». Теперь – о стрельбе на набережной. Мне было обидно и горько. Я ведь на самом деле доверял полковнику Ворному. Именно поэтому я сказал то, чего, скорее всего, не следовало говорить:
– Передайте майору Ворному, что я знаю: в утонувшей «Тойоте» никого не было. Вернее. – Я усмехнулся. Не без злорадства. – Вернее, это они никого в ней не нашли. И еще – завтра я лечу в Облонск. Даже если сегодня взорвут гостиницу, в которой я живу.
Я решительно сунул ноги в тапочки и встал на ноги.
– Постойте, Петр Леонидович! – вскочив со своего места, метнулся наперехват Андрей.
– Оставьте меня! – отмахнулся я от него, как от москита.
Наталья поступила разумнее и проще. Она окинула меня насмешливым взглядом и спросила:
