связанные с неизбежными человеческими жертвами, могли лишь оттянуть неминуемую развязку на день- другой.
На рассвете пришел Баслов, выспавшийся и отдохнувший, но все такой же мрачный. Кончики его усов не торчали, как прежде, лихо закрученными вверх, а свисали по краям рта. То, что он увидел в сером, подернутом туманной дымкой, предутреннем свете, настроения ему не подняло – за ночь механики продвинулись вперед почти на полтора километра.
– У нас в запасе сутки, может быть, чуть больше. Надо готовить базу к эвакуации, – сказал он и, посмотрев на Кийска, решительно прибавил: – Ты столько об этом говорил, что тебе теперь и действовать. Я буду сдерживать механиков, сколько хватит сил.
– Лишние два-три часа нас не спасут. Лучше постарайся обойтись без жертв.
– Спасибо за совет. Иди, занимайся своим делом, а я займусь своим.
– Ты уже решил, куда уводить людей?
– На ферму Степашина.
– Ты думаешь, механики не придут туда после того, как покончат с базой? Надо эвакуировать и ферму. Надо всех уводить за реку. Быть может, взорвав мост, нам удастся на какое-то время отрезать механиков.
– А что мы будем есть зимой, если бросим ферму?
– То, что сумеем спасти.
– Делай как знаешь, – махнул рукой Баслов.
Для себя он все уже решил. Участь затравленного зверя, спасающегося бегством от безжалостных охотников, была не для него. Когда настанет время, в последней, решающей схватке с механиками он не отступит ни на шаг. До самого конца.
Сообщение о начале эвакуации не стало для обитателей базы чем-то неожиданным. Все прекрасно знали, как обстоят дела, и понимали, что, не имея возможности противопоставить что-либо приближающимся механикам, они должны будут покинуть обжитые места и снова идти куда-то, в поисках своей дальнейшей судьбы, которой на самом-то деле, возможно, и не было вовсе.
Сделав на базе все необходимые распоряжения, Кийск с бригадой из пятидесяти трех человек отправился на ферму. Этим людям предстояло сформировать первый обоз с продовольствием и самым необходимым инвентарем и отправиться вместе с ним за реку, чтобы к прибытию основной партии беженцев подготовить для них временное жилье. Кийск остановил свой выбор на коттеджах, в которых прежде обитали мародеры. Разместить в пяти небольших летних домиках около полутысячи человек, конечно же, будет невозможно. Остальным в преддверии зимних холодов придется жить в армейских палатках. Дальнейшее – оставаться ли зимовать или искать новое место для зимнего лагеря – будет зависеть от того, станут ли механики форсировать водную преграду.
Глава 20
В западне
В боевых условиях руководство несколькими группами, разделенными значительными расстояниями, сильно осложнялось, а порою становилось и просто невозможным из-за отсутствия связи. Сообщения приходили со значительными опозданиями, чаще всего со скоростью пешего курьера. В ожидании известий оставалось только строить догадки о том, что происходит у твоего соседа, про которого в прежние времена можно было сказать, что находится он у тебя под боком.
В то время как Кийск решал на ферме вопросы, связанные с эвакуацией, пока собирались в дорогу жители базы, а специалисты из исследовательского центра пытались извлечь какую-то полезную информацию из вскрытого механика, Баслов продолжал изыскивать новые способы остановить продвижение механиков к базе.
Никому, в том числе и самому себе, Баслов не мог и не хотел признаться, что не знает, как действовать в сложившейся безнадежной ситуации, а потому продолжал с отчаянной решимостью взрывать отстроенную механиками дорогу на любом участке, где только удавалось подобраться к полотну. Взрывы превратились для него из средства борьбы в самоцель, позволявшую создать хотя бы видимость активного противостояния врагам.
Механики между тем, сосредоточив на конечном участке пути значительное количество техники, продолжали продвигаться вперед, не обращая внимания на то, что дорога позади них разворочена взрывами. Восстановлением ее занималась техника, подтягиваемая из города.
Один из механиков теперь постоянно двигался впереди, рядом с расчищавшим путь комбайном. Заметив огонек, бегущий по запальному шнуру к заранее заложенной на пути следования дороги мине, он легко обрубал его лазерным лучом.
Глядя на это, Баслов приходил в бешенство и, казалось, готов был кинуться на механиков с голыми руками. Останавливала его только непреодолимая стена ужаса.
То, что капитан медленно, но верно теряет контроль не только над ситуацией, но и над собой, не оставалось незамеченным для солдат. В возможность сдержать механиков уже не верил никто, и никому не хотелось бессмысленно подставлять себя под удар. Баслову становилось все труднее найти исполнителей для своих приказов – солдаты избегали попадаться командиру на глаза.
День клонился к закату. Ни механики, ни их техника в отдыхе не нуждались. Строительство продолжалось прежними темпами. Самое позднее – к полудню следующего дня дорога должна была упереться в ворота базы.
Все уже настолько свыклись с мыслью, что пришельцы покидают дорогу только в случае крайней необходимости, что не сразу поняли, что происходит, когда четверо механиков сошли с серого покрытия, развернулись в линию и не спеша двинулись вперед. Их низкочастотные генераторы не были задействованы, но уже одно то, что более сильный и хорошо вооруженный противник предпринял наступательные действия, посеяло в рядах обороняющихся состояние, близкое к панике. Навстречу им раздалось только несколько разрозненных выстрелов, да кто-то бросил бомбу под ноги одному из механиков, на взрыв который тот не обратил никакого внимания.
Баслов руганью и угрозами пытался собрать и снова бросить в бой свое войско, но приближающиеся механики пугали солдат куда сильнее, чем размахивающий автоматом командир. Начавшееся отступление
