Вначале лицо Малинина приобрело выражение мрачной задумчивости. Наверное, он был не самым плохим чекистом, если сумел дослужиться до подполковника, однако чего он не умел совершенно, так это воспринимать информацию с ходу. Для того, чтобы понять суть любого дела, ему требовалось вначале как следует все обдумать. О том, что я работаю на святош, которые поручили мне отыскать Ника Соколовского, и то, что в этих поисках меня сопровождал черт, подполковнику Малинину было известно еще до нашей встречи, и он заранее мысленно выстроил ход нашей беседы. Но то, что интерес к Соколовскому проявляет еще и один из «семейных» унтеров, для чекиста оказалось полной неожиданностью. Поэтому он и не сразу понял, насколько важную новость я ему сообщил: Симон что-то затевал, не ставя в известность об этом своих боссов. Такая информация много стоила!
Когда я наконец-то заметил на лице подполковника Малинина проблеск мысли, то понял, что Виталик Симонов попался. При том, что Малинин не выделялся среди других чекистов особой сообразительностью, хватка у него была бульдожья. Ухватив добычу, он уже не выпускал ее из зубов. Меня же ему не удавалось прижать к земле только потому, что завышенное самомнение не позволяло бравому чекисту считать такую мелочь, каковой представлялся ему я, достойным противником. Он полагал, что меня достаточно всего лишь припугнуть, чтобы заставить делать то, что нужно. А случай вроде того, что свел нас когда-то, Малинин скорее всего списывал на мою непробиваемую тупость. Я же только радовался подобному пренебрежительному отношению к моей персоне, и даже гордость моя при этом не была уязвлена.
Что мне хотелось бы сейчас знать, так это то, какие действия предпримет подполковник Малинин в свете открывшейся ему новой информации. Как мне представлялось, чекист мог воспользоваться ею тремя способами: он мог доложить о необычном интересе Виталика Симонова своему непосредственному начальству, надеясь на то, что его усердие будет отмечено; мог проинформировать отцов «семьи» о странном поведении унтера, рассчитывая получить соответствующее вознаграждение, и, наконец, он мог сам взять Симонова в оборот. Для меня наиболее предпочтительным был тот вариант, при котором все проблемы с беспокойным унтером были бы улажены внутри «семьи», тихо и спокойно, так, чтобы при этом даже не всплыло мое имя. Но, судя по моим личным наблюдениям, наши желания чаще всего идут вразрез с тем, что происходит на самом деле. Видимо, таков уж один из основополагающих законов мироздания. Или божья воля – это кому как нравится.
– Симон интересуется Соколовским. – Произнося это, подполковник Малинин прижал указательный палец к столу и повернул его, как будто муравья раздавил.
– Ну да, – закивал я. – Интересно было бы знать, что за тип этот Соколовский, если за ним одновременно гоняются святоши, черти да еще и Виталик Симонов пристроился в хвосте?
– Интересно? – насмешливо посмотрел на меня Малинин.
В ответ я скорчил идиотскую гримасу – мол, работа у меня такая.
– Слушай меня внимательно, Каштаков, – подполковник Малинин положил свою широкую ладонь на стол, посмотрел на нее и, оставшись вполне доволен увиденным, перевел взгляд на меня. – Надеюсь, тебе не нужно напоминать о том, что о нашем разговоре никто не должен знать?
Я понимающе улыбнулся – не дурак, мол, – и быстро кивнул.
– Список оборудования и реактивов, который передали тебе святоши, сегодня же вечером перебросишь мне факсом, – продолжил чекист.
Я снова кивком подтвердил свою готовность беспрекословно исполнять все, что он скажет.
– Все новые данные, какие появятся у тебя по делу Соколовского, ты должен первым делом сообщать мне.
Сержант, стоявший у меня за спиной, сунул мне в руку карточку, на которой были указаны три телефонных номера, номер факса и адрес электронной почты. Рядом не было даже инициалов того, кому они принадлежали.
– Если не дай бог тебе удастся отыскать самого Соколовского, клади его на пол и держи под прицелом, пока я лично не прибуду.
– Значит, мне продлят разрешение на оружие? – глуповато, но с надеждой улыбнулся я.
– Продлят, – усмехнулся Малинин. – Вот только надолго ли, будет зависеть от тебя самого. Усек?
– Конечно, – с готовностью заверил я чекиста.
– От чертей избавься.
– Как? – беспомощно развел руками я. – Они же мои клиенты.
– Это уже твое дело, как, – недовольно поморщился подполковник.
– Изгони бесов из души своей! – вскинув указательный палец, торжественно провозгласил поп.
– Да кончайте вы, батюшка, – покосившись на него, презрительно поморщился Малинин.
Поп скроил недовольную физиономию, но ничего не ответил, – видно, еще не забыл о своей оплошности.
– А с Симоновым как быть? – поинтересовался я.
– О Симоне я сам позабочусь, – пообещал Малинин. – Вопросы есть?
– Никак нет, господин подполковник! – Не вставая с табурета, я выпрямил спину и расправил плечи, чтобы сидевший за столом чекист понял, что, если бы не сержант у меня за спиной, я бы вскочил на ноги и вытянулся перед ним по стойке «смирно».
– Сержант, – с усмешкой обратился к моему надзирателю подполковник Малинин, – проводите гоподина Каштакова до выхода.
– Благодарю, – улыбнулся я, осторожно поднимаясь на ноги, – но не стоит. Я помню дорогу.
Малинин только головой покачал, дивясь на мою глупость.
Сержант рукой указал мне на выход, и я, еще раз улыбнувшись на прощание подполковнику Малинину, направился к двери.
