– Вопросы?..
– Кто-нибудь еще во взводе лейтенанта Манна знает о том, что вы мне поручили?
– Нет.
– Почему вы дали это поручение мне, а не лейтенанту Манну?
– У тебя перед ним целый ряд неоспоримых преимуществ. Во-первых, я знаю тебя на пару лет дольше, чем лейтенанта. А во-вторых, если в Гиблом бору и в самом деле происходит нечто странное, то у тебя, учитывая уровень твоей подготовки, гораздо больше шансов выбраться оттуда живым… Это весомые доводы в твою пользу, но отнюдь не главные. О главном, я надеюсь, ты сам догадываешься.
– Да, майор.
Тут и думать было нечего. Лейтенант Манн как раз из тех, кто и шага не сделает, не заглянув в книжечку с общевойсковым уставом или, уж если ничего лучшего под рукой не окажется, в цитатник Нени Линна. Получи он от майора Приста приказ, подобный тому, что был только что отдан сержанту Апстраку, он первым делом сел бы за компьютер и запросил в секретариате Генерального штаба Пирамиды подтверждение его правомерности.
Единственный вопрос, имевшийся у Андрея, касался того, для чего именно майору Присту понадобился живой мятежник, если никаких распоряжений на сей счет от Пирамиды не поступало. Но задавать его сейчас было бы преждевременно. Для начала сержанту Апстраку требовалось оправдать возложенное на него доверие.
– Ты умный парень, Апстрак. – Майор Прист внимателно посмотрел на Андрея сквозь узкие щелки меж тяжелых век. – И поскольку уж тебе все равно предстоит отправиться в запретную зону, мне хотелось бы, чтобы ты внимательно смотрел по сторонам. Я не могу сказать тебе, на что конкретно следует обращать внимание, поскольку и сам этого не знаю. Но ведь не зря же Гиблый бор обнесли колючей проволокой?.. Если ты заметишь что-либо необычное, совсем не обязательно обращать на это внимание лейтенанта Манна. По возвращении доложишь обо всем лично мне. Понятно?
– Да, майор.
– Есть вопросы?
– На какой срок рассчитан наш рейд?
– Самое большее – три дня. Если по истечении этого срока я не получу от вашего взвода никакого сообщения, то, в соответствии с приказом, начну операцию по прочесыванию леса.
– Когда мы отправляемся?
– Завтра на рассвете… И вот еще что…
Майор щелкнул зажигалкой. Из-под кресала вылетела искра, но пламя не загорелось. Майор чертыхнулся и бросил зажигалку в ящик стола.
– Все. Свободен, сержант, – отрывисто бросил он, даже не взглянув в сторону Андрея.
Глава 4
РЫЖИЙ МОХ
Машину трясло и кидало из стороны в сторону на колдобинах проселочной дороги, которой, похоже, давно уже никто не пользовался. Бойцам, сидевшим в крытом брезентом кузове, приходилось изо всех сил цепляться за скобы и упираться ногами в брус на полу, чтобы не слететь с тянущихся вдоль обоих бортов скамеек.
– Как по морю в шторм, – негромко произнес рядовой Юнни после очередного, особо сильного толчка.
Это был тот самый солдатик небольшого роста, который в день возвращения Андрея в часть занимался в казарме уничтожением фиолетовой плесени под чутким руководством Гроптика.
– Помолчи, – грубо оборвал его Шагадди. – И без того блевать тянет…
Если проводился бы конкурс на самую отвратительную физиономию, то Шагадди занял бы в нем первое место. Лицо у него было широкое, красное, покрытое многочисленными чирьями, под глазами широкими кругами лежали синяки, а толстые потрескавшиеся губы постоянно кривились в гримасе отвращения. Глядя на него, можно было подумать, что Шагадди ненавидит всех и вся. Однако Андрей сам видел, как однажды во время полевых учений Шагадди остановил танк, пытавшийся переехать куст, в котором птицы свили гнездо. Расскажи ему кто другой такое про Шагадди – ни за что бы не поверил.
Рядом с Шагадди сидел Эллик, как всегда чему-то тихо улыбавшийся. Еще дальше – Спулл и Снаттер.
Слева от Андрея, зажав между ног ящик переносной рации, трясся рядовой Драмс.
Четверо остальных солдат были, как и Юнни, из молодых, не прослуживших и года. Андрей знал их только в лицо, а имена часто путал – до сих пор их пути и интересы почти не пересекались.
Лейтенант Манн ехал, естественно, в кабине.
Назначение сержанта Апстрака своим заместителем лейтенант воспринял без особого восторга. Но, поскольку законных оснований опротестовать этот приказ командира у него не было, ему ничего иного не оставалось, как только всем своим видом демонстрировать сержанту Апстраку, что он считает его таким же своим подчиненным, как и всех остальных солдат взвода.
Отношение лейтенанта Манна было Андрею глубоко безразлично. Манн был одним из тех молодых офицеров, которые, окончив училище и налепив на грудь свои первые нашивки, считали, что теперь перед ними расстилается прямая и ровная дорога к командным высотам, а то, насколько быстро он сумеет преодолеть эту дистанцию, зависит исключительно от его собственного трудолюбия и усердия. Объяснять что-либо этим выскочкам представлялось пустой тратой времени. Они начинали воспринимать жизнь как объективную реальность только после того, как несколько раз разбивали себе голову о стену, внезапно вырастающую на пути. Все бы ничего, да вот только выживали после подобных столкновений далеко не все.
