безоружными мятежниками?
– Причина в том, что отряд комендантского спецназа подготовлен для борьбы с террористами, а не для подавления мятежей, – глядя в стол, угрюмо ответил комендант. – У отряда нет опыта ведения уличных боев.
– Как мы недавно убедились, вы и с террористами бороться не умеете, – безнадежно махнул рукой Сафарин.
– Взрыв на складе был намеренной провокацией, – ответил Петросян. – Кто-то использовал налет иксайтов, для того чтобы нанести удар по нашему отделу. Я уже докладывал, что незадолго перед взрывом получил сообщение от своих людей о том, что все мины иксайтов обезврежены.
– Значит, не все, раз взрыв все же произошел! И ответственность за это лежит на вас! – Сафарин ткнул пальцем Петросяну в спину, между лопаток. – И на вас тоже, господин Строп! – указал он на шефа патрульной службы.
– Я согласен с выводами господина Петросяна, – сказал Строп. – Но, как мне кажется, сейчас нам следует заниматься не поиском виновных, а решать вопрос, как быть с мятежным сектором.
– У вас есть какие-то предложения? – уперевшись руками в спинку стула, на котором сидел Петросян, Сафарин подался вперед.
– Если вы дадите разрешение использовать огнеметы… – начал Строп.
– Не дам! – не дав договорить, оборвал его Сафарин. – Во-первых, огнеметы – запрещенное оружие. И когда об этом станет известно Совету… Я даже не хочу говорить об этом! – взмахнул рукой Сафарин. – А во-вторых, кому будет нужен выжженный дотла сектор?
– Может быть, перекрыть доступ кислорода в сектор? – неуверенно предложил кто-то из советников.
– Бессмысленно, – сказал, по-прежнему глядя в стол, Петросян. – Воздуха в секторе хватит на три- четыре часа. За это время мятежники успеют пробить дыру в соседний сектор. Нам только не хватало, чтобы мятеж перекинулся на другие сектора.
– Нужно было сразу же действовать решительно и жестко, – сказал Строп. – А так мы дали мятежникам время на подготовку. И, следует признать, они с умом им воспользовались.
– Вы обвиняете меня в нерешительности, господин Строп! – Сафарин бросил на шефа безопасности гневный взгляд.
– Ни в коем случае, господин Сафарин, – поспешно заверил тот. – Я просто констатирую факт.
– Хватит разговоров, господа! – звучно хлопнул ладонью по столу Сафарин. – Начинайте, наконец, действовать! Я требую, чтобы, несмотря ни на что, штурм сектора Лапласа продолжался!
– Вместе с теми, кто погиб при взрыве склада, я потерял половину своего отряда, – мрачно заметил Петросян. – Еще две-три баррикады, взятые такой же ценой, что и первые, и из всего отряда спецназа останусь только я один.
– Принимайте под свое командование патрульных Стропа.
– Если уж бойцы господина Петросяна не смогли справиться с поставленной задачей, то что говорить о простых патрульных, – попытался возразить Строп. – Потери среди них будут огромными, а принесет ли это желаемый результат?..
– Если потребуется, то на штурм сектора пойдете вы сами, Строп, и Петросян вместе с вами, – решительно отмел любые возражения Сафарин. – Делайте что хотите, господа, но к утру, к тому времени, когда начнет свою работу Совет сохранения стабильности, я должен получить сообщение о том, что сектор Лапласа находится полностью под нашим контролем!
Возобновив штурм сектора, Петросян избрал тактику постоянного, ни на минуту не ослабевающего давления на оборонительные рубежи мятежников. Неся потери, отряды комендантов медленно, но упорно продвигались вперед, направляясь вдоль центрального прохода навстречу друг другу.
По мере того как квартал за кварталом сектор переходил в руки комендантов, среди мятежников началось волнение, грозящее в скором времени перерасти в панику. Отступая к центру сектора, люди чувствовали себя зажатыми в чудовищные тиски, лапы которых медленно сходились, чтобы в конце концов раздавить, размазать, превратить в труху и прах то, что находилось между ними.
Надежно укрепленными и продуманно защищенными были только три первые линии обороны мятежников. Преодолев их, дальше коменданты двигались, почти не встречая сопротивления. Небольшие, разрозненные группы мятежников пытались наносить удары по отрядам комендантов из боковых проходов, но, встречая решительный отпор, быстро ретировались. Да время от времени из окон секций, выходящих фасадами в центральный проход, летели в комендантов то бутылки с зажигательной смесью, то просто какие-то тяжелые предметы. Прочесыванием боковых проходов коменданты не занимались, опасаясь угодить в засаду. Они продолжали двигаться дальше, спеша закончить дело и покинуть, наконец, проклятый сектор, унесший уже множество жизней.
К шести часам утра под контролем мятежников, зажатых с двух сторон отрядами комендантов, оставалось только пять кварталов центрального прохода. Защитники сектора были близки к тому, чтобы признать свое поражение и прекратить бессмысленное сопротивление.
– Эй, смотрите-ка! – крикнул вдруг кто-то из людей.
Следуя за направлением его протянутой руки, те, кто находился рядом, подняли головы вверх.
На потолке сектора медленно сдвигалась в сторону плита перекрытия. Когда проем стал достаточно большим, чтобы в него мог пролезть человек, вниз упал тонкий пластиковый трос. Держась за зажимы роликовой каретки, вниз по тросу быстро съехал человек, одетый в темно-синюю форму армейского образца, ботинки на высокой шнуровке и в армейском кепи с широким козырьком на голове. Поверх одежды на нем был еще и бронежилет с кармашками для метательных ножей и стрелок.
– Ну что, мужики, помощь нужна? – весело улыбнувшись, спросил он у измученных защитников сектора.
Те, не зная, что ответить, удивленно смотрели на спустившегося с потолка пришельца.
