Черные шляпы

женщин на произвол судьбы. Мужчины поняли, что сверху на них льется смерть, и единственный способ выжить — убежать от этого дождя.

Прошло меньше тридцати секунд, когда Эл и двое его помощников ринулись вниз по лестнице наружу, где их ждал «Ласаль». Эхо выстрелов позади утихло, и на смену крикам пришли рыдания.

Число погибших было скромным, всего трое, но ранеными оказались практически все тридцать присутствовавших.

— Мы просто вошли внутрь, — рассказывал Эл Фрэнки тем же вечером в их кабинете в трактире «Гарвард». — У них даже охранников на дверях не было.

— Эти гады думали, что они в безопасности, — едко усмехнулся симпатяга Фрэнки. — Разве какой- нибудь бессердечный ублюдок посмеет нарушить празднование Дня святого Валентина?

«Фрэнки прав, — подумал Эл. — Мы поступили четко и однозначно».

Теперь, месяц с лишним спустя, напряженность между бандой Йеля и «Белой Рукой» продолжала оставаться очень высокой, но Фрэнки уже мог контролировать ситуацию. А Эла он послал за реку, чтобы выяснить новые перспективы и возможности на «Ревущих Сороковых».

Сегодня он и Фрэнки встретились в клубе «Адонис» — закопченной двухэтажной развалине, обшитой вагонкой, ресторане на Двадцатой улице с видом на залив Маргариток, чей менее чем завлекательный аромат тухлых яиц был главной визитной карточкой этого предприятия питания.

Внутреннее убранство «Адониса» тоже не блистало — старые шатающиеся деревянные стулья с драными плетеными спинками, порвавшими не одно платье у посетительниц. Стены и потолок были украшены росписями художника-любителя, который, вероятно, нашел новые причудливые способы сочетания религиозных мотивов с образами Колизея и Везувия. Эл слушал, как пьяницы восхваляют искусство мазилы, изумленно пялясь в потолок этой дешевой имитации Сикстинской капеллы. Но только пьяницы.

Еда, однако, здесь была чудесной. Бешеная Арголия, заправлявшая рестораном, подавала свои бесчисленные салаты и итальянские ассорти, и Эл уминал здесь больше лазаньи, жареного клема, телячьей ролатини и кальмаров, чем в любой из полудюжины других итальянских точек, часто им посещаемых.

Они с Фрэнки сидели за столом. Эл пил пиво, Фрэнки — свой обычный стакан виски. Фрэнки, как всегда, выглядел на миллион баксов — в лиловом пиджаке с пурпурными отворотами и в желтом шелковом галстуке, заколотом булавкой с бриллиантом в четыре карата. Высший класс.

— Уайатт Эрп, — повторил Фрэнки, наморщив лоб, словно в непонимании.

— Ага Старый хрыч, и не поверишь. Не выглядит на свои годы.

— Он и этот спортивный журналист снесли Лысого и Кудрявого?

— И меня, — добавил Эл. Он не тот человек, чтобы обманывать босса. — Эти парни, конечно, не мальчики, но, Фрэнки, ты слышал истории про Запад. Ковбои, индейцы и прочее дерьмо. Я имею в виду, что не этот ли парень по имени Уайатт Эрп прикончил восемь или десять человек в О. К Корале или где там еще?

— Сказки для подростков, — ответил Фрэнки, отмахнувшись. — Если все, что есть у этого клоуна Холидэя, — пара трясущихся стариков-шерифов с Дикого Запада, нам не придется долго возиться.

— Я не сказал, что они меня беспокоят, — ответил Эл. — «Никогда не недооценивай своего противника», всегда говорил Маленький Джон.

— Маленький Джон, при всем к нему уважении, не эксперт в силовых методах.

— Принято. Но этот персонаж, Холидэй, он тоже не промах с пушкой.

Фрэнки презрительно усмехнулся.

— Ага, и он претендует на то, что он сын Дока Холидэя, так? Смертоносного стоматолога? Эл, ведь вся эта точка отделана в стиле Запада, так?

— Ага.

— Значит, это рекламный трюк. Парень говорит, что он сын Дока Холидэя. Два старых мужика говорят, что они — известные стрелки с Дикого Запада. И ты этому веришь?

— Я тоже думал, как ты, но, Фрэнки, Мастерсон — самый что ни на есть настоящий. Я кучу раз видел его в газетах. Черт, этот старый парень совсем недавно кого-то отделал в «Уолдорф-Астории». Это было при всем…

Фрэнки прервал его громким хохотом, эхом отразившимся от потолка.

— Вот оно! Дед, сто лет в обед, устроил скандал в «Уолдорфе», и это привлекло твое внимание? Эл, мальчик, только послушай, что ты несешь.

Эл вздохнул.

— Я хорошо слышу, что вы сказали, босс. Вы думаете, я не хочу накостылять этим придуркам посреди Бродвея? Это чертовски оскорбительно для меня, но это всего лишь одна точка в городке, где их полно. По-любому, Холидэй сказал, что хочет покупать у нас пиво через полгода, когда кончится его запас.

Фрэнки покачал головой, и его черные глаза стали жесткими, как два куска угля.

— Если у этого ублюдка есть запас выпивки, которого ему хватит на годы, я хочу этот запас. Мне он нужен. Эл, все, что мы можем, — это предоставлять нашим клиентам лучший товар. Мы его ввозим. А когда мы его не ввозим, мы продаем лучшее пойло от «Пурпурной Банды».

— Знаю. Знаю.

— Деревенщины из «Белой Руки», как ты думаешь, почему они сперли у нас товар? Потому что ирландцы продают местное варево, которое они гонят на складах, чердаках и даже в долбаных ванных, будь они прокляты! В их товаре нет букета, нет крепости, нет остроты, как в нашем, который мы берем в Канаде и Детройте.

Эл кивнул.

— Если у этого Холидэя такой большой запас где-то, в его собственном владении, на складе или где- то еще… Я хочу его. Я хочу найти его.

Эл снова кивнул.

— А что вы хотите от меня, босс?

— Возвращайся к Холидэю, — ответил Фрэнки, сверкнув в ухмылке своими золотыми зубами. — Ты сделал конкретную заявку в «Скальде», Эл, теперь возвращайся в Манхэттен… и сделай еще одну.

Глава 8

Джонни Холидэй проснулся, подумав, что слышит гром.

По крайней мере, именно так сон трансформировал услышанный им грохот. В этом сне он, его отец и молодой Уайатт Эрп скакали по Аризоне солнечным днем, и небо внезапно потемнело и засверкало молниями, забив в божьи барабаны войны. Лошади попятились, и их надо было успокоить.

— Это не барабаны, — сказал Уайатт. Он уже не выглядел молодым, тот самый мужчина с седыми усами, с которым он только что познакомился. На месте отца оказался Бэт Мастерсон, тоже в нынешнем его обличье.

— Не с неба, — добавил Бэт.

— Тогда откуда? — спросил Джонни.

Уайатт, снова помолодевший, показал пальцем вниз.

— Снизу.

— Снизу?..

Снова постаревший.

— Ты знаешь, Джонни, — из преисподней.

В этот момент Джонни проснулся окончательно, и шум, доносившийся снизу, действительно стал громоподобным, но несколько механическим, будто удары молотка, наносимые уверенной, быстрой и могучей рукой плотника. Рядом с ним в постели была Дикси Дуглас, девушка из шоу Текс, с которой он встречался. Она сонно пошевелилась.

Непонятно, который час. Они легли спать, как обычно, где-то в полседьмого, а шторы в комнате были из плотного черного шелка. В просветы между ними просачивалось количество света, достаточное, чтобы