— Я прошу, ваша честь, избавить мою дочь от таких оскорблений! — взревел Образцовый Механизм, внезапно вырастая перед Сфикси.
Судья застучал молотком:
— Подсудимый Чарльз Робинсон, если вы позволите себе оскорблять свидетелей, я вынужден буду наложить на вас дополнительное взыскание.
— Держи себя в руках, Чарльз! — прошептал со своего места Джим Робинсон и кивнул племяннику.
Между тем многочисленные фотографы и кинооператоры снимали Пат. Она имела решительный успех, и фотографы уже прикидывали, как эффектно будет выглядеть ее хорошенькое личико на страницах газет и журналов с жирными зазывающими заголовками: «Устами младенца глаголет истина», «Девочка разоблачает заговор», «Негры обманом заманивают белую девочку к себе».
Выступление Пат было самым выдающимся событием дня. После нее всех остальных свидетелей слушали уже почти без всякого внимания. Некоторое оживление внесли появившиеся на свидетельском месте два подростка — сын директора школы Мак-Магона и его товарищ Рой Мэйсон.
Оба они дополняли своими показаниями характеристики учителя Ричардсона и своего соученика — старосты класса Чарльза Робинсона.
Все шло своим порядком, мальчики рассказывали о пропаганде, которую вел в классе Ричардсон, о его главном любимце — негре Робинсоне, о том, как Робинсон стремился захватить в классе власть и ни в коем случае не желал выпускать ее из своих рук. Щегольски одетый Рой Мэйсон держался как взрослый, настоящий оратор и повествовал очень уверенно, как Робинсон силой захватил место старосты в классе.
И вдруг…
Вдруг детский, тонкий, колеблющийся голосок прорезал тишину и прервал на самом выигрышном месте показания Мэйсона.
— Они всё врут! Это все вранье! Пускай они лучше расскажут, как они травили Робинсона! Как подстроили, чтобы он упал на гонках «табачных ящиков», расшибся и чуть не умер! Вот это вы у них спросите!
Все головы повернулись в сторону девочки с апельсиновыми кудрями, взобравшейся с ногами на скамейку. Бант ходуном ходил на рассыпавшихся кудряшках.
— Это не судебное заседание, а какой-то детский сад! — рассердился Сфикси. — Откуда явилась эта девочка? Как ее сюда пропустили?
— И пусть скажут, как они шпионили за своим учителем — мистером Ричардсоном, которого все ребята в школе обожают! — не унималась Кэт. — Мистер судья, ваша честь, или как вас там, прикажите им, чтобы они всё это рассказали, а то лучше дайте я вам расскажу сама!
В зале поднялся шум. Люди спрашивали друг у друга, откуда взялась эта смелая девочка и чья она дочь. Красный и злой Мак-Магон пробирался к ней, шагая между скамейками, наступая всем на ноги и даже не извиняясь — так он был сердит. Неизвестно, откуда зал узнал имя девочки, и теперь все с насмешкой следили за встречей отца с дочерью.
Разумеется, судья Сфикси не стал предоставлять слово Кэт и расспрашивать мальчиков, но эффект их показаний был сорван и вообще все их выступление приобрело вдруг самый неблаговидный характер.
Защитник торжествовал эту небольшую победу. Торжествовали и на дальних скамьях, и немало благословений сыпалось на голову девочки. В особенности радовались школьники. Все они хотели чем- нибудь утешить Салли, и все теперь тянулись к ней:
— Слышали, тетя Салли? Вот так девочка! Посадила Фэйни и Роя в калошу! Молодец девчонка! Всякого мальчишки стоит!
Салли слабо улыбалась. Ей тоже хотелось хотя бы проблеска надежды.
Джон Майнард еле удерживался, чтобы не вскочить и не броситься к Кэт. Он так гордился ею и так боялся за нее! Что теперь с ней будет? Как поступит с ней отец? Наверно, Фэйни и Рой свирепо расправятся с девочкой! От волнения Джон не замечал, что ёрзает по скамейке. Он видел, как директор крепко взял дочь за руку и повлек ее вон из зала, а за ними семенила испуганная миссис Мак-Магон. Мысленно Джон давал себе слово жестоко отомстить обоим мальчишкам, если они посмеют хоть пальцем тронуть Кэт!
42. Приговор
Защитник тревожно озирался, несколько раз выбегал в комнату, где дожидались вызова свидетели, выглядывал даже на улицу.
Дело в том, что исчезла и не явилась в суд одна из главных свидетельниц защиты — вдова убитого Цезаря, Темпи Бронкс. Ее показание должно было снять обвинение с Ричардсона и вместе с тем доказать, что стрельбу в «Колорадо» начали полисмены. Но Темпи не было. Не было ее и дома, куда послал за нею защитник. Старший сынишка сказал посланному, что мама ушла в суд. Защитник терялся в догадках, куда же девалась свидетельница.
Ни адвокат, ни старший сынишка Цезаря не знали, что в автобусе, куда села Темпи, чтобы отправиться в суд, какой-то парень вдруг поднял крик, будто негритянка залезла к нему в карман и вытащила бумажник. Темпи задержали, сдали полисмену, дежурившему на перекрестке, и тот препроводил ее на ближайший пост. Темпи кричала, что ей нужно поскорее идти в суд, рассказать всем, как убили ее несчастного мужа. Но дежурный сержант заявил, что без начальника он ничего поделать не может, а когда придет начальник, он не знает.
Отчаявшись дождаться Темпи, защитник вызвал следующего по списку свидетеля.
Это был доктор Рендаль.
Он взошел на свидетельское место взволнованный и сердитый.
Только что ему пришлось выдержать бурную стычку с Большим Боссом, который специально вызвал его к себе.
— Я слышал, док, вы собираетесь выступать свидетелем защиты на этом процессе «колорадских бунтарей», как их называют газеты, — начал Миллард.
Доктор кивнул.
— На вашем месте я не стал бы этого делать, док, — дружески наклонился к нему Миллард. — Не стоит портить репутацию из-за каких-то там негров, будь они хоть трижды мировыми знаменитостями… Мне говорили, что вы стали с красным душком, но я знаю вас не первый год и не поверил.
— Однако вам придется поверить, Миллард, — сказал спокойно доктор. — Я не знаю, что вы называете «красным душком», но уверен: мы с вами исповедуем совсем различные идеи.
Миллард посмотрел на него тяжело и пристально:
— Вы сильно переменились, док. Боюсь, ваши пациенты здесь, в городе, не захотят иметь врачом красного.
— Это угроза? — спросил доктор Рендаль.
Миллард пожал плечами:
— Во всяком случае, если вы дорожите своей практикой и положением, не советую вам выступать на процессе.
Доктор Рендаль ехал в суд на своем «крайслере» и возмущался. Запугивать его! Нет, не на такого напали!
Он стремительно начал свои показания. Он знает обоих Робинсонов и мистера Ричардсона с самой лучшей стороны. Учитель вырос на его глазах и всегда был самым благородным и добропорядочным молодым человеком. Он примерный сын и поддерживает свою старую мать. Был образцовым офицером флота. Превосходный преподаватель литературы.
— Мистер Рендаль, разве вы учились у преподавателя Ричардсона? — перебил его прокурор. — Ведь, кажется, вы кончали Гарвард, а не стон-пойнтовскую городскую школу.
Послышался смех. Это Парк Бийл и его соседи смеялись над остротой прокурора. Доктор слегка растерялся:
— Нет, разумеется, не учился, но…
Доктор Рендаль пытался еще что-то говорить, но его все время сбивали перекрестными вопросами то прокурор, то судья и придавали всем его показаниям совершенно обратный смысл. В конце концов доктор резко отказался от дальнейших показаний, потому что они только вредили подсудимым, и вне себя от возмущения выбежал из зала суда.
