нахмурен, но глаза сухи.
– Джон, я положу тебе и мальчикам по чистой рубашке… на всякий случай, – сказала она. – Вот здесь, в мешке, будут носовые платки…
– Хорошо, Мэри, спасибо, – рассеянно отвечал капитан. – Поди сюда, Мэри, я хочу тебе кое-что сказать.
Матушка Браун подошла к мужу. Ее черное платье зашелестело; она накинула на плечи теплую шаль и слегка поежилась.
– Мэри, – капитан взял ее за руку, – если мы… не скоро вернемся, возвращайся на нашу старую ферму. Пусть с тобой поедут Джен и девочка – они тебе не дадут скучать. Я оставил у старика Дэвиса немного денег для тебя. Возьми их, купи корову, тебе Дэвис посоветует, какую выбрать. Почини изгородь…
– Джон, – Мэри Браун слегка пошатнулась, плечи ее дрогнули, – Джон, мы столько лет прожили вместе…
Капитан провел рукой по ее старой, седой голове.
– Да, Мэри, и мы никогда не боялись глядеть смерти в глаза…
Гоу, отвернувшись к окну, пыхтел трубкой. Джен молча глотала слезы.
Мешки были уже связаны. В дверь просунулось оживленное лицо Оливера:
– Отец, все готово. Мы ждем тебя.
– Хорошо. – Джон Браун быстро встал с места. – Идите проститесь с матерью.
Оливер позвал брата. Теперь они оба стояли возле матери – высокие, стройные, молодые.
– До свидания, мама, – младший сын первый обнял ее, – пожелай нам победы.
– Прощай, мама, – тихо сказал Оуэн. Он подхватил мать и посадил ее на стул. – Не плачь. Значит, так надо.
На пороге появился Иосия. Его белые брюки успели окончательно превратиться в черные. Поверх жилета он натянул теплую фуфайку и повесил через плечо неизвестно откуда вытащенную кривую саблю. Огромный негр так и сиял и в нетерпении топтался на месте.
– Я готов. – Капитан застегнул на себе пояс с двумя револьверами в кожаных кобурах. – Все ли здесь?
– Все, – отвечал за Иосию Toy. – С вами, капитан, семь человек да еще пятнадцать с Бэн-боу. Всего, значит, двадцать два.
Джон Браун накинул плащ. Теперь из-под капюшона виднелись только его глаза – холодные и решительные. Он обнял одной рукой жену, другую протянул Джен.
– Да хранит вас бог!… Нет, не провожайте нас, не надо.
Он выпрямился:
– Вперед, солдаты свободы!
В дверь ворвался сырой, холодный воздух. Люди вышли во двор. Через минуту в комнате стало слышно, как скребут по камням колеса и чавкает грязь под ногами.
ПОЧТОВЫЙ ШТЕМПЕЛЬ
– Письмо для Салли Дотсон, – произнес как будто выросший из-под земли почтальон.
Никто не слыхал, как он подошел. Ребята и сама бабушка так были поглощены рассказом, что с трудом поняли, что говорит почтальон. Все были далеко от Ямайки – там, в уснувшем городке Харперс-Ферри, под пронизывающим октябрьским дождем.
– Письмо? Дайте, дайте его сюда! – взволновалась бабушка.
Почтальон протянул серый конверт, надписанный крупным мужским почерком. Увидев этот почерк, бабушка затрепетала.
– От него… Очки, где мои очки?!
Она встала и принялась растерянно шарить по карманам. Руки у нее тряслись.
– Боже мой, куда же я их девала?
– Да ты вспомни, когда ты их надевала в последний раз, – уговаривал ее Нил.
Но бабушка, не отвечая, лихорадочно рылась в своем переднике. На землю падали пуговицы, щипцы для сахара, катушки. Все ребята принимали участие в поисках. Одни шарили в траве, другие – под бабушкиным стулом, третьи искали в доме.
Бабушка держала в руках письмо и беспомощно твердила:
– От моего Элла… А я даже не могу прочесть…
Вдруг Чарли радостно вскрикнул:
– Нашел! Вот они, бабушка, лежат под тобой, в траве. Ты, верно, выронила их, когда встала.
Бабушка схватила очки и распечатала конверт. Из него выпал сложенный вдвое листок бумаги, исписанный тем же крупным, решительным почерком.
– «Дорогие мои, мне еще раз дали возможность написать вам…» – прочла вслух бабушка. – Эл, сыночек мой, наконец-то я получила от тебя весточку!…
Она прижала письмо к губам. Слезы мешали ей читать, она сняла очки и стала протирать их, Как будто
