Оуэн, понимавший немного в медицине, перевязал рану Берни. Он заставил Оливера помогать ему, но Оливер нервничал: ему хотелось драться, а не перевязывать раненых.
Немного погодя из строя выбыли еще два негра, в том числе Иосия. Его уложили в углу инжирного сарая; чтобы раненому было мягче лежать, капитан подложил под него свой плащ и теперь расхаживал в одной легкой куртке. Через плечо у него висела блестящая сабля, отобранная у одного из заложников.
Лицо Джона Брауна – серьезное, просветленное – выражало энергию и какую-то радостную решимость. Запах пороха, шум выстрелов пробудили в нем старый боевой дух: ноздри его раздувались, свинцовая грива свисала на лоб. Он нетерпеливо мял бороду и шагал от одного бойца к другому, выглядывая в окна и ежеминутно рискуя быть подстреленным.
Капитан, что вы делаете?! Капитан, поберегите себя! – восклицали то Джим, то Гоу. – Вас убьют, капитан!
– Не волнуйтесь, друзья мои: пули не трогают тех, кто бьется за правое дело, – говорил, усмехаясь, Браун.
Бойцы переводили взгляд на своих раненых и вздыхали, но капитана ничто не могло переубедить.
– Нам недолго осталось ждать. Набат поднял негров на всех окрестных плантациях. Они примут к нам, и мы вместе ударим на врага, – беспрестанно твердил капитан.
ПРИСТ ИЗМЕНЯЕТ
Не обращая внимания на пули, летавшие вокруг его головы, Джон Браун пересек двор и направился к караульному помещению. Сейчас в маленьком домике находились заложники, взятые накануне ночью людьми капитана. Сюда выстрелы долетали глуше. Наполеон стоял на карауле у двери. Увидев капитана, глухой осклабился:
– Я рад! Боялся за капитана. Отойти нельзя. Ничего не известно. С девочкой благополучно. Белые джентльмены сердятся. Хотят обедать.
Джон Браун вошел в караулку и огляделся. На скамьях и стульях сидело и лежало самое пестрое общество, какое ему когда-либо приходилось видеть. Цилиндры и крахмальные воротнички помещались рядом с халатами и ночными колпаками, охотничьи сапоги перемешивались с домашними шлепанцами. Были тут люди в длинных ночных рубахах, с лысинами, повязанными теплой фланелью, и люди в синих вечерних фраках, с золотыми цепочками, выглядывающими из-под жилетов. Все это ворчало, брюзжало, ругалось и поминутно приставало к глухому человеку с разными требованиями и жалобами.
При входе Джона Брауна сразу наступила тишина. Все головы повернулись к нему. Один только голос из темного угла продолжал злобно настаивать:
– Я тебе говорю, отдай кота, черномазая! Он мой, как ты смеешь его брать! Прист, сию минуту иди ко мне. Я тебе что говорю!…
Капитан всмотрелся в темноту. В углу на скамейке сидела с серьезным, нахмуренным лицом Салли. На ее коленях свернулся клубком и громко мурлыкал большой черный кот. Кот блаженно щурил сверкающие зеленые глаза и подставлял спину под гладящую его маленькую ручку. А перед Салли стоял грузный человек с лиловым обвислым носом и, весь искривившись, глядел на кота.
– Подлое животное, неужели и ты изменило мне?
Странно выглядел Кошачий Паркер, лишенный всеx своих украшений. Пустые кобуры из-под револьверов болтались у него на поясе; на портупее висели одни только ножны из-под сабли: Джим Бэнбоу позаботился о том, чтобы снять со своего бывшего хозяина все его оружие.
Увидев Брауна, Салли вскочила и бросилась к нему:
– Дедушка Джон! Что папа? Здоров?
При этом кот скатился с ее колен, но ничуть на это не обиделся.
– Здоров, детка. – Капитан погладил Салли ни голове. – Все в порядке, скоро мы снова будем все вместе. – Он обратился к пленикам: – Джентльмены, я слышал, у вас есть претензии. Изложите их мне.
Внезапно в комнате поднялся невообразимый шум. Цилиндры и фланелевые колпаки, халаты и фраки – все это подступило к капитану, кричало и размахивало кулаками.
– Обедать! – рычали цилиндры и колпаки. – Черт возьми, дайте нам пообедать!
Что вы с нами делаете?! – вторили им халаты и фраки. – Как вы смеете держать нас в этой конуре?!
– Ваши аболиционисты, сэр, просто бандиты. Если вы хотите уморить нас голодом, скажите нам это прямо! – завизжал старикашка в вязаных шелковых кальсонах, с абсолютно голой головой.
На него зашикали:
– Тсс… мистер Смайлс, вы погубите нас всех…
Капитан поднял руку. Наступила тишина.
– Мне очень жаль, джентльмены, – сказал он спокойно, – но тут ничего не поделаешь. Мои люди не ели целые сутки.
Он секунду подумал.
– Могу предложить вам виски. Хорошее, крепкое виски. Это все, что у нас имеется. Угодно вам? Эй, Наполеон!
Глухой часовой появился в дверях.
– Принеси этим джентльменам виски. Те фляги, которые нам дала с собой моя жена.
Наполеон собирался что-то возразить.
– Я сказал: ты принесешь виски, – возвысил голос капитан и подмигнул Наполеону. – Три фляги
