металась между страхом, злостью и непониманием. Она из собственного опыта знала, что Мелюзина во сне могла навеять Филиппине эту мысль о встрече втроем. Не потому ли ее госпоже так внезапно пришла в голову мысль усадить свою горничную в седло? Может, фея решила дать ей новое поручение?
— Ты не хочешь узнать…
— Нет, — отрезала Альгонда.
— Вот странно! — буркнула Филиппина. — И почему я от тебя это терплю, сама не знаю!
«Я тоже не знаю, почему я это терплю», — с горечью подумала Альгонда, стиснув зубы. Когда у Филиппины хватит здравого смысла отказаться от ее услуг, какой это будет счастливый день! Вполне возможно, все тогда пойдет, как раньше. Однако сейчас не время самообольщаться. Это случится очень нескоро. Матьё мечтает теперь только о приключениях и даже забыл о предосторожности, хотя раньше боялся до свадьбы сделать ей малыша, начиная с первого раза, на реке. Он гордился своим мускулистым торсом, своей ловкостью, умением точно стрелять из арбалета, тем, что дарил ей удовольствие и наслаждался ею. При этом он совершенно не жалел о прошлом. И получить меч ему хотелось сильнее, чем жену. Он жил в предвкушении счастья. Черт подери, в один и тот же день он получит и то и другое! Невесту в ножнах из хлопчатобумажной ткани, меч — в кожаных. Одну белокожую, с жилками цвета Фюрона, другой — с серебряными отблесками, выкованный совсем недавно в кузнице замка. Свадебный подарок кузнеца. Какой замечательный подарок! И какая задумка! Он ходил, гордо выпятив грудь, а она томилась, прислуживая юной госпоже, осыпаемая то похвалами, то упреками. И во имя чего все это? Ради какой-то жалкой феи, которая не способна сама уладить свои дела!
Не доехав немного до тропинки, полого спускавшейся к реке меж зарослей папоротника, по которой она обычно ходила, Альгонда свернула в лес, на крутую тропу, которая тоже вела вниз. Отсюда уже был слышен яростный рев потока, отдававшийся эхом в ее душе.
— Еще далеко? — спросила Филиппина.
— Вы не передумали?
— Конечно нет! Мне еще никогда не было так интересно!
На последнем плоском участке дороги Альгонда спешилась. Здесь земля была сплошь укрыта кустами ежевики. Так значит, Елена возжелала встретиться с Мелюзиной? Ее, Альгонду, хотят принудить покориться судьбе?
— «Ванна» внизу, за этими кустами.
Филиппина дождалась, пока подъедут охранники, и приказала им ждать здесь вместе с лошадьми. Ощущая прилив скорее злости, чем отваги, Альгонда стала спускаться. Колючки рвали подол юбки.
— А другой дороги нет? — жалобно спросила Филиппина, продираясь сквозь заросли. У нее на икрах уже появились царапины.
— Я вас предупреждала, мадемуазель Елена. И это еще хорошая дорога, дальше будет хуже. Если хотите, вернемся…
— Нет. Раз ты здесь прошла, я тоже смогу.
Не обращая внимания на царапающиеся побеги, Альгонда ускорила шаг. Внизу, за поросшими мхом стволами, виднелся Фюрон. Казалось, он бросает Альгонде вызов. Что ж, если Филиппина оступится и сорвется, она сама виновата! Она не полезет в воду ее спасать. Пусть об этом побеспокоится Мелюзина. В конце концов, это ее задумка. И Альгонда невольно усмехнулась, подумав, что прежде такой злой она не была. Ей хотелось, чтобы обе получили то, что заслужили! Она стала такой же злой, как гарпия. Хотя, если вдуматься, ее с Мартой уже кое-что объединяло — обе стали игрушками в руках якобы добрых созданий. Не удивительно, что Марта такая жестокая и горит жаждой мести. Неужели Альгонда обречена ей уподобиться?
И в этот миг Альгонда, вспомнив все, что случилось с ней со времени ее первой встречи с феей, сказала себе, что была бы намного счастливее, если бы Матье получил ранение и не смог больше держать в руке оружие, а Филиппина не вернулась бы с этой безумной прогулки.
Стоило ей, охваченной гневом, представить последнюю картину, как рев потока перекрыл крик, донесшийся откуда-то сверху.
Ее юбки зацепились за куст растущего между двумя камнями чертополоха, через который она хотела переступить, поэтому она смогла лишь повернуть голову на крик. Этого было достаточно, чтобы увидеть, как на мадемуазель де Сассенаж, выставив когтистые лапы, пикирует ястреб.
Глава 33
Альгонда замерла на месте. Не то чтобы зацепившееся за куст платье мешало ей двинуться — она просто окаменела от ужаса. Услышав крик охранника, который вовремя заметил пикирующую птицу, Филиппина присела на корточки между камнями и колючим кустом и закрыла лицо руками, в то время как охранник стал бегом спускаться, чтобы ее защитить. Увидев, что в нескольких дюймах от клюва ястреба пролетела выпущенная из арбалета стрела, Альгонда поняла, что второй охранник, оставшийся наверху, сейчас выстрелит еще раз. В то же мгновение к ней пришло осознание, что это ее черные мысли управляют птицей. Заглушая злость, душу наполнил страх. Страх панический — перед тем, на что она способна. Страх потерять Филиппину.
Эта последняя мысль Альгонды вернее, чем стрелы, от которых чудесным образом уворачивался ястреб, заставила его отказаться от своих намерений — он взмыл в небо и вскоре исчез из поля зрения. Охранник подбежал к Филиппине. Девушка так испугалась, что отказывалась даже поднять голову. Альгонда испытала глубокое чувство вины. Обретя наконец возможность двигаться, она подбежала к ним и присела рядом с госпожой.
— Все хорошо, он улетел, — прошептала она, не отдавая себе отчета в том, что плачет.
— Лучше бы нам вернуться в замок, мадемуазель Филиппина, — предложил охранник, украдкой поглядывая на небо.
Филиппина выпрямила торс, потом подняла голову.
— Это тот же, что и в прошлый раз? — спросила она испуганно.
— Не думаю, — попыталась успокоить ее Альгонда, но охранник был неумолим:
— Конечно он! Я оба раза его видел, поэтому знаю точно. На левой лапе у него не хватает одного когтя.
— А разве сокольничий его не поймал?
— Он не смог даже близко к нему подойти. Можно подумать, что в эту птицу вселился дьявол! Этот ястреб так долго не показывался, наверное, улетал в горы, что все успели про него забыть. Но мы устроим охоту, мадемуазель, и обещаю вам, он от нас не уйдет!
Альгонда помогла Филиппине подняться. Та поправила свой эннен, разгладила дрожащей рукой платье, из которого колючки кое-где вырвали клочки. Все еще бледная, с исцарапанными ногами, она обрела прежнюю уверенность.
— Давайте вернемся в замок. Я узнаю, есть ли тропинка получше этой, и мы вернемся, — пообещала ей Альгонда, которая никак не могла простить себе эту выходку.
По лицу ее все еще текли слезы раскаяния. Только когда Филиппина пальцем смахнула слезинку с ее щеки, Альгонда поняла, что плачет. Если бы только она могла попросить прощения, не открывая всей правды!
— Я так далеко зашла не для того, чтобы вернуться ни с чем! — решительно заявила юная дочь барона. И нежно улыбнулась Альгонде.
Филиппина обернулась к охраннику:
— Я так торопилась спуститься, что не подумала об этом сразу. Вы могли бы своими мечами проложить нам дорогу.
— Но из соображений безопасности…
— Эта птица не такая умная, как вы думаете. Она приняла мой эннен за добычу, вот и все. Вы ее прогнали. Она не вернется, я в этом уверена. Тем более что отсюда вы увидите, если она все-таки прилетит снова. Помогите нам спуститься к берегу!
