Раздражаясь все больше, я выложил перед ним содержимое барсетки.
— Предъявите багаж для досмотра, — потребовал он все тем же безразличным тоном.
— Пожалуйста. — Наши чемоданы стояли рядом, на специальном помосте. Плюс сумка с ноутбуком.
— Откройте.
Пришлось открыть. Он с трудом вышел из-за стойки, брезгливо потянулся к вещам. Брюхо колыхалось под рубашкой. Ткнул в ноутбук коротким волосатым пальцем. Ноготь был обведен грязной каймой.
— Это что?
— Компьютер.
— Зачем?
— Я программист, собираюсь немного поработать.
— Нужно проверить.
— Что здесь происходит?! — прорвало меня. — Вы же видите, мы семья, едем отдыхать. Отель «Лез Оранж-Бич резот» в Хаммарате, по приглашению Мохаммеда Курбана. Все документы в порядке, чего вам еще надо?
Таможенник вроде и не слышал. Нагнувшись, запустил пятерню в наши трусы и тишотки. Что-то ухватил. Морда его озарилась радостью долгожданной находки. На стойке появились две бутылки подарочной «Московской», которые мы везли господину Курбану. Балерина сказала, он будет очень доволен.
— Что это? — осклабился жирный сукин сын.
— Водка. — Я старался держать себя в руках. — Не более литра спиртных напитков на человека. Подарок.
— Пусть возьмет себе, если хочет, — испуганно вставила жена.
Но было поздно. Таможенник щелкнул пальцами, и рядом с нами появились двое давешних автоматчиков. Вид у них был очень довольный. Недаром русских женщин ценят во всем мире. Автоматчики бесцеремонно взяли нас под руки.
— Вам нужно пройти.
— Где ваш начальник? Я хочу говорить с начальником! — заорал я в ответ. — Нас ждет машина. Мы должны ехать в Хаммарат.
— Сейчас будем составлять протокол, — удовлетворенно сообщил таможенник. — Следуйте за мной.
Нас завели в большую комнату с зарешеченным окошком. Стены кое-как подмазаны казенной зеленой краской. По потолку — вычурные разводы. Спертый горячий воздух пополам с застоявшимся табачным дымом. Письменный стол у окна, расшатанный стул, допотопная печатная машинка. Нам сидеть оказалось не на чем. Арабская Лубянка. Автоматчики весело взялись за чемоданы. Шмотки полетели на заплеванный пол. Они их, осмотрев, просто отшвыривали в разные стороны. Комната напоминала еврейскую квартиру после погрома. Трое перепуганных жильцов стояли, подпирая спинами сырую прохладную стенку. Сумку с ноутбуком я держал в руке. Не хватало, чтобы эти кретины полезли в компьютер и что-нибудь там натворили. Или, опечатав, заперли в сейф. Навсегда. Жирный уселся за печатную машинку, поманил меня пальцем. Жена прижимала к себе перепуганную девочку. Один из автоматчиков наступил ботинком на Машкину любимую майку с зеленым дельфином. Поверх дельфина лег грязный рубчатый след. Жирный протянул мне засаленную бумагу:
— Читайте.
Текст был написан по-арабски. С французским переводом. Я швырнул листок обратно. Хотел прямо в морду, но не решился.
— Не умеете читать?
— Не знаю французского.
— Здесь написано, что ввоз спиртных напитков — уголовно наказуемое преступление. Мы — исламская страна. Шариат запрещает употреблять спиртное. Мы обязаны заключить вас под стражу.
Его акцент был невыносим. Так же, как нас раздражает кавказское: «Панымаэшь, дарагой, ты минэ денег должен…»
— Послушайте, — сказал я, пытаясь быть убедительным. — Нас никто ни о чем не предупреждал в Москве. Если хотите, давайте выбросим эти бутылки. Или разобьем у вас на глазах. Никакой контрабанды у нас нет. Мы едем в Хаммарат, отель «Лез Оранж-Бич резот», к господину Курбану. Он ждет нас в машине. Позвоните в отель и выясните, кто мы. Нас ждут. Это какое-то недоразумение.
— Вы нарушили закон, — без выражения сказал он, раскуривая свой сигарный огрызок. — Попытка нелегального проникновения в страну — раз. Нарушение таможенных правил — два. Кто такой господин Курбан?
— Не знаю… — нехотя признался я. — Его невестка договорилась насчет нас еще в Москве.
— Невестка? В Москве? — скривился таможенник. — Что за чушь.
— За кого вы нас принимаете, в конце концов?
— С этим разберется следствие. Вы арестованы. Я остолбенел. Машка вдруг заплакала и сказала:
— Хочу писать.
Автоматчики готовились взять нас под стражу.
— Немедленно вызовите российского консула! — взвыл я, как в американском фильме. Кто бы мог подумать. — Я иностранный гражданин. Я требую встречи с российским консулом!
Эти вопли даже мне показались смешными. Ему — тем более.
— Завтра придет следователь, — непреклонно заявил таможенник, пуская вонючий дым мне в лицо. — Будете разговаривать с ним. Я не уполномочен звонить в консульство.
— Тогда я сам позвоню! Дайте номер телефона!
— Завтра, завтра… Сейчас вас проводят в камеру.
Из меня ушли последние силы. Я сдался. От жары и духоты готов был упасть в обморок.
— Сэр, — произнес очень, очень вежливо. — Мистер…
— Али, — буркнул таможенник, заправляя лист бумаги в печатную машинку.
— Мистер Али… Мы же взрослые люди… Должен быть какой-нибудь нормальный выход. Войдите в наше положение. Посмотрите: женщине негде даже присесть. Маленький ребенок хочет в туалет. Давайте искать выход. Пожалуйста.
— Закон предусматривает тюремное заключение сроком до двадцати пяти лет. — Он грохнул по клавишам. — Или штраф в размере пятидесяти тысяч долларов.
— Сколько-сколько?!!
Он поднял на меня равнодушные свиные глазки:
Я могу сделать исключение. Только для вас. Пятьсот долларов, и вы убираетесь в свой Хаммарат.
Что ж ты пугал меня своим шариатом, чертов хряк! Если только в этом все дело…
— Мамочка, писать хочу! — проныла дочь.
Я достал сто баксов и хлопнул купюру о стол.
— Вот! Все! И ни центом больше. Собирай вещи, Таня! — Это уже по-русски.
— Триста, — таможенник поглядел на меня исподлобья.
— Сто. Any cent more. I'nt wonna speak about this shit too much.
Жирный сгреб сотку и выплюнул:
— Вон отсюда. И чтоб я тебя больше не видел.
Едва живые, выползли из аэровокзала.
— Неу! — окликнул нас немец. — Problemen?
— Что здесь творится? — злобно поинтересовался я.
— Verdammte Arschlecker, — покачал он головой. — Good luck, Kollegen!
Ловко маневрируя между машинами, немчура скрылся из виду.
— Ну, и что ты обо всем этом думаешь? — с ненавистью спросила Таня. — Это, по-твоему, нормальный отдых? Сейчас беру ребенка, и мы возвращаемся домой. Хватит с меня экзотики. Урод
