А потом уложит спать ребят, приляжет сам, а чуть засветает он засуетится — заговорит шопотом, весь преобразится, заготовит удочки, на-скоро уладит чай и тихохонько на лодке с ребятами станет на заездок.
И начинается уженье.
Шопотом, движеньями, мимикой, глазами дядя Ваня разсказывает ребятам чарующую поэму рыбной ловли.
Солнцевстальная озаренность, аметистовые туманы над Камой, струистое пенье птиц в кустах, булькающие всплавы рыбы, наши наплывки — вдруг клюнет подъязок или елец — водяные звуки, где то проплывающие плоты и далеко шумное хлопанье пароходских колес, и вот среди этой сказки — дядя Ваня с Васей — Алешей — оперяющимися птенцами из гнезда буксирной пристани.
Вася трепетно думал:
— Какая удивительная жизнь впереди — сколько волшебных возможностей, сколько сокровенных глубинных тайн вокруг, сколько рыбы в Каме и сколько одних только Солнц — и откуда они берутся — если каждое утро новое Солнце — новое Тепло — новый День.
— Я после рыбалки у дяди Вани в ограде опять голуби, гуси, куры, ребята, черемуха и старые сундуки.
У слудской церкви — идти мимо домой — за чугунной оградой в саду — рябина — еще непоспела.
— Маня, Нина — дяди Ванины — гимназистки барышни и задаются, а Толя бегает за воротами, а Зина, Катя совсем утята.
— Скоро привезут с низовья арбузы на пароходах — большущие — черноярские — вот бы слимонить один в собственное распоряженье.
Так мечталось на рыбалке рыбаку Васе. И после действительно появились голуби.
А как стала созревать рябина у слудской церкви — дядя Ваня впервые взял с собой в лес на охоту Васю.
Ну уж там — в лесу — с шомпольными ружьями у дяди Вани и у Васи — за каждым деревом и каждой колодиной — нестерпимое множество всяческих чудес и загадок.
Как только вынесло маленькое сердце Васи столько великих восторгов — столько опьяняющих приключений — столько охотничьих очарований и сложностей до слез.
Дядя Ваня казался в лесу — богом — особенно-когда вдруг застреливал рябчика — о это обстоятельство представлялось непостижимым подвигом — почти землетрясеньем.
Отдых же дяди Вани у костра (прикуривал он от сучочка из огня, прищуриваясь) был для Васи счастливым мгновеньем когда дядя Ваня снова рассказывал о лесной жизни рябчиков и так красочно тонко, что у Васи пересыхало горло и останавливалось дыхание-Дядя Ваня говорил:
— Вот иду я раз по лесной прогалине и вижу рябчиха разгуливает с рябчатами — а те еще с воробья малые — заметила рябчиха меня и заклоктала на своем языке — вижу рябчата рассыпались и каждый перевернулся брюшком вверх, лапками притянул на себя по листочку и никого невидать стало, а рябчиха скрылась в валежнике — ну мась их еры — ловко.
Вася слушал и изумлялся изобретательности всюду — где только дело касалось живых существ. Вася понимал ясно: какая значит необходима изворотливость, умность, быстрота, смелость, находчивость и гибкость, чтобы жить дальше, чтобы научиться быть ярким, сильным, сочным и научить других торжествовать разумом.
Авторитет дяди Вани увеличивался еще тем обстоятельством, что его отец — милый дедушка Волков (ныне его нет в живых) был истинным мастером — рыбаком и последние годы вплоть рыбачил на Чорном лесном озере — где устроил себе сказочную избушку и уж у дедушки Волкова были такие муоречые удочки с колокольчиками (клюнет — позвонит рыбаку) и стаканчиками наплывы из осокори — самодельные, что дедушка Волков казался недоступным облаком — такой он был настоящий подвижник.
И рыбы дедушка Волков приносил домой большущие — ох и щуки были — зубастые, пестрые, вкусные.
Катерина — третья жена дяди Вани (вторая была родной сестрой матери Васи) готовила пышные пироги и варила душистую уху из дедушкиной добычи
А какие канарейки выводились у дяди Вани — поют будто рассказывают, что живут в домике дяди Ванином и видят много звонких чудес, слышат много в ограде голосов, знают много о том, что будет впереди.
Ну что в сравненьи с этой святой жизнью, воспитанье на сочиненьях Пушкина или Толстого.
Само собой — их читать школьникам может быть надо, но воспитанье дяди Вани — идеальное воспитанье, потому что оно от творческой Интуиции, от детства Мира, от мудрости отрешенья, от истинной поэзии, от внутренняго богатства Личности, от культурнаго покоя: хочу быть только Человеком во славу Единого Равенства и Безвластья.
Дома с дядей Ваней равны и голуби, и ребята, и небеса, и черемуха.
Анархизм дяди Вани рожден Молодостью от Вечности, от Природы.
Дядя Ваня — друг всех пришедших к нему в ограду или в дом.
Дядя Ваня может быть другом великих и малых, сильных и слабых, талантливых и бездарных.
И он всех поймет, всех впитает, всем удивится, всем будет благодарен и все найдут свою душу — свое сердце в нем.
Мудрец, Анархист, Поэт-футурист, художник, Путешественник, рабочий — все — если когда нибудь зайдут к нему — все станут его друзьями.
Дядя Ваня для всех — дядя Ваня.
И весь его старенький домик — светлая вечерняя песня у костра где нибудь на Каме, песня о тихом рыцаре, котораго слушались бушующие волны Океана и стихали во имя тишины рыцаря.
Если учат Солнце, Земля, Вода, Звезды. Люди, то дядя Ваня научил Василья Каменскаго быть Поэтом мудрого покоя, ласковым ребенком Времени, желанным гостем его домика.
У дяди Вани можно отдохнуть.
Я и корабли
За Камой в ночной рыбалке на заездке Вася с Алешей ловили подъязков, ершей.
И всю ночь на пристани выла собака.
Вася чуял, что не к добру это.
Вернулись домой, а больной дядя Гриша умер.
Народ, все молча хлопочут, священики, ладан, слезы.
И разом изменилась как то жизнь.
С одной стороны печаль — жалко дядю Гришу — а с другой — радостное освобожденье.
Дорога самостоятельности.
Почти юношеский возраст, иные затем, иные чувства.
