Его-Моя биография Великого Футуриста

В гостях

В мае — в Перми — я подружился с девушкой Фаней Митрофановой, на пароходах Камы и Волги уехал с ней в Пензу к моим близким друзьям — Лиде и Косте Цеге.

Через месяц мы вернулись на Каменку.

Алеша с Марусей — молодой женой — были уже там, и Соня, и Витя — племянник.

Домик наш светился утренним счастьем, сосновым теплом, тишиной гор.

С балкона далеко вокруг видно.

В чем судьба — чья
Голубель сквозь ветвины.
Молчаль.
Все сошлись у журчья.
У на горке рябины.
Закачает качаль.
Расцветится страна
Если Песня стройна
Если струйна струна
И разливна звенчаль
И чеканны дробины.

(Девушки босиком).

Поэт отдыхал: Он писал стихи.

Поэт отдыхал: Он в разных городах накупил много редких дорогих старинных вещей — особенно на Кавказе — во время гастролей — и теперь устраивал Свой музей. Свое гнездо. Свою красоту.

Он разговаривал с вещами по иному так, будто они Ему отвечали.

Всюду с любовью ставил вещи, развешивал картины, рисунки, материю, парчу, иконы, подносы, четки, лампады.

Я ходил в лес, охотился, работал по хозяйству, возился с собаками, гонял верхом, рыбачил, веселился.

Фаня. Соня. Маруся, Ялеша — хозяйничали.

Иногда кто нибудь из нас ездил в Пермь на своей лошади (езды 5 часов) за покупками, газетами, на почту — Поэт начал писать большую вещь, для театра — представленье жизни, изображающее Переселенье Души: где земная жизнь — лишь мимолетное звено пролетающей Птицы Странствий.

Переселенье Души жизнь Поэта, судьбе которой фантастически везет настолько, что Поэт стремительно испытывает все высшие радости земного Звена, все исчерпывает до конца в этой жизни и мудро переселяется в Птицу Странствий с неизменно-мятущимся криком Духа:

— Дальше.

Кроме этой вещи — писал стихи, большую поэмию о Хатсу-индианке — наезднице из цирка (через год напечатанную в Стрельце).

Жизнь Каменки струилась крепким рубиновым вином.

Сосновые дни юношески трепетали.

Музей Поэта развернулся сказочно.

Светлый уют нового солнечного дома звенел хрустально-блестко в сердцах талантливых радостями обитателей.

Поэт закончил Переселенье Души (лежит без движенья).

Зашевелились Его крылья.

Осенью с Фаней я уехал в Москву — там с Давидом Бурлюком сняли студию — работали, собирались, проэктировали выступленья.

Ходили в гости к ученому из критиков А. А. Шемшурину — нашему славному другу, всегда скрывающемуся в стогах книг и картин.

Зимовать уехал в Куокаллу (Финляндия) на дачу к Евреинову — работать, писать книгу-монографию: Поэт получил предложенье от Н. И. Бутковской — издательство Современное Искусство в Петрограде — написать о деятельности гениального Режиссера Жизни (тогда Он кончал свой огромный труд — Театр для себя) Н. Н. Евреинова.

Здесь в Куокалле Поэт близко знакомится с всемирно-знаменитым И. Е. Репиным-бывает у Него на журфиксах по средам, читает стихи, славит футуризм.

Чудесный старик И. Е. Репин производит на Поэта глубинное, мудрое впечатленье осолнцепаленнаго в высоких дорогах Странника.

Поэт встречал И. Е. Репина в гостях, по воскресеньям у Своего нежнаго — англичанина Душой — культурного друга, известного К. И. Чуковского, или И. Е. иногда приходил в гости к Евреинову, с Своей милой дочерью Верой.

Помню: меня необычайно остро тронул простой, но выпукло-образный рассказ И. Е. о том, как Он видел публичную казнь Желябова-Кибальчича.

И. Е. Репин написал (5 сеансов) большой портрет Поэта Василья Каменского и сделал несколько рисунков с Его в альбом Чуковскому и Себе.

Этот портрет был выставлен на выставке передвижников в Москве и Петрограде.

За вечерним столом у Н. Н. Евреинова Поэт часто встречался с Е. Д. Молчановой, В. Блиновой (соседкой), Юлией Ивановной (воспитанницей Н. Н.), Евреинов играл на пианино Свои вещи, тонко острил, напоминал Собой Гоголя, кого нибудь изображал, слушал стихи Поэта.

Наезжали петроградские гости: М. В. Ильинская — бывшая премьерша Госуд. театров, Н. И. Бутковская, Бурлюк Давид, Кульбин.

К весне Поэт закончил книгу о Н. Евреинове.

И ты моя алая песня, взвейся небовой венчалью и упади радужным звоном в сердце каждого, кто трепетно молод и пьян во славу Преображенья.

И ты моя песнеянная жизнь, расцветай ярким цветом и прыгай мячиком на площади Каруселей — Сегодня веселится мудрый Режиссер Жизни — Театра — Н. Н. Евреинов.

(Книга о Евреинове).

Я переехал в Петроград и был секретарем нескольких левых выставок, где участвовал с своими картинами и — на Трамвае Б (Пуни И., Богуславская К., Малевич, А. Экстер, В. Татлин).

Поэт часто выступал в Бродячей Собаке со стихами у всем родных Бориса Пронина и Веры Константиновны.

Бродячая Собака — была любимым углом — кабачком — театром — монстром Поэтов, Художников, Композиторов, Актеров.

11 февраля 1915 г. в Бродячей Собаке состоялся вечер Пяти (сотворчество): Поэты — Василий Каменский, Игорь Северянин, Давид Бурлюк и Художники — Сергей Судейкин. Алексей Радаков.

Поэт взвыл разбойничьи стихи.

Здесь в Собаке праздновался широко выход большого сборника Стрелец (редактировал джентльмен Беленсон, экзотический автор голубых панталон) и тогда Максим Горький сказал речь о признаньи футуризма.

О Стрельце шумно писали. — там были стихи Поэта. Поэмия о Хатсу, критический разбор А. А. Шемшурина о железобетонных поэмах Поэта — из Танго с Коровами.

Эти поэмы (графическое-словесное творчество) всегда ненравились П. Щеголеву из Дня.

Профессор С. А. Венгеров для критико-библио-графического словаря взял краткую биографию Поэта