– Когда мы расставались, ты была совершенно неопытной и невинной, Минерва, – продолжал он, прокладывая дорожку поцелуев. – Я никогда не целовал тебя так, как сейчас, верно?
– Да, – кивнула Минерва, даже не пытаясь остановить его.
– А вчера вечером наш поцелуй был менее целомудренным, правда?
Зачем он напомнил ей об этом?
– Ты хочешь сказать, потому, что ты просунул язык мне в рот?
Грей усмехнулся:
– Если я не ошибаюсь, моя способная ученица, ты последовала моему примеру. И не испытала разочарования.
Его горячее дыхание ласкало ее, заставляя желать… Минерва сама не знала, чего хочет.
– Минерва!
– Если ты намекаешь, что вчерашний поцелуй пробудил во мне более сильные чувства, чем я испытывала прежде, то ты абсолютно прав. Я вынуждена с тобой согласиться.
Его пальцы заскользили вниз, неумолимо приближаясь к груди Минервы. Она понимала, что должна остановить его, но молчала.
– Если бы не ты, я бы не выжил, – пробормотал Грей, словно разговаривал сам с собой. Найдя губами краешек ее рта, он поцеловал его и прижался к щеке.
Его пальцы тем временем спускались все ниже.
Еще ниже.
– Ты… – он вздохнул, прикоснувшись к ее полной груди, прикрытой легким шифоном, – ты так чудесно сложена, дорогая. Ты не знаешь себе цены. И мне это очень нравится! У тебя бесчисленное множество достоинств.
Еще ниже…
– Я никогда не причиню тебе боли и ничем не опозорю тебя. Никогда! Ты веришь мне, Минерва?
Откуда она могла знать? Особенно теперь, когда подушечка среднего пальца Грея касалась темного кружка с затвердевшей бусинкой в центре.
Ощущение было незабываемым. Правда, слишком слабым, но прекрасным.
– Скажи хоть что-нибудь, Минерва. Прошу тебя.
– Да, – еле выговорила она неожиданно для самой себя.
– Любимая, я больше не в силах ждать!
Минерва твердо знала: сейчас последует нечто еще более восхитительное и неповторимое. Она откинула голову и удивила Грея, издав слабый стон.
– Ты тоже изнываешь от нетерпения! – обрадовался он. – Но я вынужден помнить о благоразумии. Я поклялся оберегать твою чистоту столько, сколько понадобится.
– Да, – слабо вымолвила она. Почему ей вдруг стало нечего сказать? Минерва качала головой из стороны в сторону, прижимаясь затылком к животу Грея.
Ногтями он обвел ее набухшие соски. Казалось, он не сомневался, что она испытает неизъяснимое блаженство. Чтобы не упасть, Минерва вцепилась в табурет.
– Милая моя Минерва! – бормотал Грей, сжимая ее соски, которые вдруг ощутимо затвердели. Обхватив большими и указательными пальцами, Грей слегка пощипывал их. – Мы еще наверстаем упущенное, – пообещал он.
– Мне… мне так нравится. О, Грей!
Он вновь сжал ее соски, пробуждая в Минерве блаженный трепет. А ей хотелось, чтобы это ощущение длилось до бесконечности.
– Ты должна быть моей, – заявил Грей, – и как можно скорее.
– Еще! – взмолилась Минерва, не задумываясь о том, что ей следовало произнести совсем другие слова. Неудивительно, что так много женщин сбилось с истинного пути в погоне за тем, что мама называла «опасными плотскими наслаждениями». – Доставь мне удовольствие, Грей.
– Непременно, мисс. – Он рассмеялся, не разжимая пальцев. Второй ладонью он подхватил ее грудь снизу, с губ его сорвался мучительный стон.
– Тебе плохо? – встревоженно спросила Минерва.
– Мне никогда еще не было так хорошо, – возразил он. – Ты способна сделать меня самым счастливым мужчиной Шотландии. Не двигайся, дорогая. Я скоро возьму себя в руки, но прежде ты должна позволить мне еще одну вольность.
– Разумеется!
К полному изумлению Минервы, Грей спустил легкий шифон с ее плеч, обнажив грудь, встал перед ней на колени и коснулся губами того места, до которого только что дотрагивался пальцами.
Вскрикнув, Минерва запустила руку в волосы Грея, но он, похоже, ничего не заметил.
