И они никогда бы не встретились…
Даллас глубоко вздохнул и почти неслышно выдохнул. Где же все-таки Джинни?
Умудренные опытом люди Ника были уверены, что она не утонула в реке. И даже просто туда не спускалась. Они проверили не только берег, но и дно. Причем на очень большом расстоянии — Джинни туда вряд ли могло отнести течением, хотя уровень воды в реке был выше обычного, а течение — быстрее…
Тапочка, найденная Волком? Они о ней еще не знали.
Даллас решил, что теперь оставалось одно: ждать.
Голос Рей вывел его из задумчивости:
— Ты должен поспать!
— А я думал, что ты заснула, — откликнулся он.
— Я не могу: не дают покоя тревожные мысли.
— У меня то же самое…
— Мне порой кажется, что я схожу с ума. Случилось что-то по-настоящему страшное. Я знаю это. Нет никаких сведений о Джинни. А теперь еще и Бела исчезла! Где они обе? Мне все время чудится телефонный звонок. Хотя я не уверена, хочу ли его действительно услышать.
Потому что она ожидает дурных вестей, подумал Даллас.
— Рей, уверяю тебя: все будет хорошо!
— Ты очень добрый человек.
— Вовсе нет. Я — эгоистичный, поскольку хочу, чтобы ты была счастливой!
— С каких это пор пожелание счастья стало проявлением эгоизма?
— Потому что, желая кому-то счастья, часто думают о том, чтобы тоже приобщиться к нему.
Рей вздрогнула и натянула одеяло до подбородка.
— Не так давно я думала о том, как сюда попала. Причиной тому Уоррен и его дела. А он лгал. Был добр и внимателен ко мне, но лгал… А потом — бросил.
— Уоррен умер, — сказал Даллас, убежденный, что этот человек, к которому он не питал никаких родственных чувств, тоже достоин сострадания. — Он был во многом не прав. Но безумно хотел тебя. И я его в этом смысле понимаю.
— А ты смог бы поступить так же, как он?
— Нет!
— Это эмоции. Ты никогда не был на его месте и поэтому можешь только предполагать.
Далласа неприятно задели эти слова. Однако сейчас не время вступать в споры.
— Прошу тебя, постарайся заснуть, Рей, — мягко сказал он. — А я лягу в соседней комнате на кушетку.
— Ладно.
Даллас подошел к двери и повернул ручку.
— Ты что-нибудь ел? — спросила Рей.
Она опять была матерью. Только матерью. Как всегда… Даллас задержался на пороге, посмотрел на Рей и горько улыбнулся. Эва Келхаун никогда не беспокоилась о своих детях и не заботилась об их поведении. Лишь иногда она внушала им, что не следует нарушать общепринятых «стандартов». Талли же была настоящей воспитательницей, нянькой, готовой всегда заключить малышей в объятия, чтобы утешить или успокоить.
— Даллас! Ты меня слышишь?
— Не беспокойся! Со мной все в порядке. — Он приоткрыл дверь и вновь обернулся: — Впрочем, нет. Честно говоря, я никогда не чувствовал себя так скверно. И дело не в работе. Мне предстоит принять довольно трудные решения. Добиться их будет нелегко, но через это надо пройти, и тогда дальше все пойдет само собой, если я действительно человек дела. А чисто по-человечески я теперь неразрывно связан с тобой и Дженни. С вашими проблемами…
Рей перевернулась на спину и посмотрела на Далласа.
— Уоррен хотел, чтобы я срочно наняла хорошего адвоката. И был прав: я так устала… так измучена…
— Срочно?
— Во всяком случае, прежде чем заняться содержимым сейфа покойного Джона в Саванне, мне нужен серьезный юридический совет.
Даллас даже прищурился, чтобы лучше рассмотреть выражение лица Рей.
— Что в этом сейфе?
— Деньги, всякие ценные бумаги, акции. Одним словом — нечто вроде наследства. Все — на мое имя. Кроме того — письмо Уоррена, подтверждающее, что это теперь принадлежит мне.
Даллас молча смотрел на нее. Рей нахмурилась:
— Но ведь это же не мое, не так ли?
— Рей…
— Мне надо было сказать тебе раньше. Но сначала я хотела убедиться во всем сама. Уоррен предупреждал меня, что необходимо быть очень осторожной. Но большая часть того, что заключено в сейфе, принадлежит тебе.
— Даже так?
— Так по крайней мере должно быть. Джону не было никакого смысла оставлять все в замороженном состоянии. Это вообще не его стиль. Поэтому после его кончины хозяином всей собственности стал бы ты. Или почти всей.
— Уж не подумала ли ты, что я… — Даллас отпустил дверную ручку и снова подошел к кровати, — что я все заберу себе, ничего тебе не оставив?
— Дом в Деклайне записан на мое имя. Правда, я лишь частично оплатила его. Но надеюсь, мы вместе выправим положение и…
— Рей, — мягко перебил ее Даллас, — дорогая, я не хочу сейчас даже говорить об этом! Пусть пока все остается так, как есть. У нас в недалеком будущем будет достаточно времени, чтобы все обсудить и решить.
— Я хотела бы поехать вместе с тобой в банк. Ты можешь мне помочь составить необходимые документы для расчетов.
Даллас почему-то не почувствовал облегчения. И тем более не ощутил себя победителем…
— Я всегда безразлично относилась к деньгам. Единственное, что мне было нужно, — это иметь возможность обеспечить Джинни. Я могла и могу это сделать сама, поскольку умею работать.
Рей постаралась отогнать от себя страшную мысль, что Джинни может никогда не вернуться.
— Отложим этот разговор, — мягко сказал Даллас. — Лучше постарайся заснуть.
— Останься со мной.
Даллас вздрогнул, не зная, что ответить. Хотя у него на языке вертелись самые высокие из существующих в родном языке слова, но он отлично понимал, почему Рей попросила его остаться. Нет, дело не в любви…
Любовь? Когда она стала непременным условием для того, чтобы лечь в постель с женщиной?
Но перед ним была не просто женщина, а Рей, которая сделала его совсем другим человеком.
— Извини, что ты сказала? — все же переспросил Даллас. Он услышал какой-то шорох и, опустив глаза, увидел протянутую к нему руку.
— Может быть, не стоит… — смешавшись, проговорил Даллас.
Хотя в душе он хотел именно этого…
— Почему?
— Видишь ли, я по сути очень старомоден. И чувствую, что должен исправить те промахи, которые допускал по отношению к тебе. Я, конечно, останусь здесь, поскольку ты этого хочешь. Но не позволю себе ничего такого, о чем после стану жалеть. Так?
— Ну, не совсем так! — возразила Рей. — Я хотела бы, чтобы ты был рядом все время. Сможешь? Все время и всегда. Что бы ни случилось.
Вопрос был поставлен ребром. Даллас помедлил несколько мгновений. Потом снова кивнул:
— Я бы хотел этого.
