волосы Синтии опять упали вперед и она выгнула спину. – Но мне хочется ей помочь. И я подумала о тебе, Тобиас. Не знаю, сколько денег ей нужно, но не мог ли бы ты хотя бы предложить помочь ей?
– Как бы я это сделал? Она бы обязательно захотела узнать, с чего вдруг я предлагаю ей помощь.
Синтия потянулась, чтобы взять его за руку. Тобиас убрал руки.
– Я не кусаюсь, – сказала она едко. – Перис сказала мне, что Попс продал тебе всю землю, какую только мог, а теперь пытается не дать тебе строить на ней.
– Не вижу связи.
– Все просто. Я совершенно с тобой согласна, что Попс – глупый дрянной старикашка. Один Бог ведает, почему Эмма столько с ним прожила.
– Ну и?.. – прищурился Тобиас.
– Так вот, я не думаю, что можно позволить Попсу стоять у тебя на пути. Если бы ты не был столь великодушен, ты бы давно окоротил его при помощи этого… как его… ну, ты понял, что я хочу сказать.
– Закона об ограничении дееспособности?
Синтия вытянула в его сторону длинный наманикюренный ноготь:
– Вот именно. Но ты этого не делаешь в память о прежних временах. Я тебя знаю.
Дело было в том, что она совсем не знала его.
– Как скажешь.
Сплетники будут на седьмом небе от счастья, когда узнают, что Тобиас решил затравить «бедного старого Попса».
– Ты разве не понял? Это должно отлично сработать. Перис – единственная, кого может послушать Попс. Если она попросит его оставить тебя в покое, он, может быть, так и сделает.
– Перис не хочет этого делать.
– Все может измениться, если ты докажешь, что она может тебе довериться. Почему бы тебе не прийти и не сказать ей, что ты узнал о ее проблемах и хочешь ей помочь? Если она попытается отказаться, настаивай. А потом, если ты выждешь некоторое время и она первая заговорит о Попсе, бьюсь об заклад, она сама предложит поговорить с ним о тебе.
Тобиас покачал головой.
– У тебя уже целый сценарий разработан. Одного я не могу понять – тебе-то все это зачем? Каков твой интерес, Синтия?
Ее ясные глаза наполнились слезами, и она отвернулась.
– Я сделала столько ошибок, – ответила она. – Может быть, я раскаиваюсь…
Синтия? Раскаивается? Неужели? Ну и ну!
– Черт тебя возьми, Тобиас. Ты иногда бываешь таким грубым!
Тобиас взглянул на нее и пожалел, что ничего, кроме безразличия, к ней не испытывает.
– Ты сама этого добилась. Было время, когда я весь принадлежал тебе – душой и сердцем, моя милая. Этого тебе показалось мало.
Соскочив со стола, Синтия опустилась на колени рядом с его креслом и поднесла к лицу его ладонь.
– Я и не надеюсь, что ты мне поверишь, но ты мне по-прежнему небезразличен, Тобиас. Я понимаю, что я потеряла… Что потеряли мы оба.
Тобиас осторожно высвободил свою руку.
– Иногда я… Иногда мне жаль, что все так получилось…
Ему хотелось, чтобы Синтия ушла прежде, чем вернется Глэдис.
– Я изменилась с тех пор. Я поняла, что от некоторых привычек надо избавляться.
– Мы все изменились. Поднимайся, Синтия.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты простил меня!
– Вставай.
Она, наконец, вняла его словам.
– Никогда не уступаешь, да?
– Я не представляю, в чем я должен уступить. Ты хочешь, чтобы я напомнил тебе причины, по которым мы развелись, и простил тебя? Или ты сама хочешь вспомнить, почему мы развелись? Может, мы на этом закончим и я снова займусь делом?
– Да, черт тебя… Одно могу сказать напоследок – пошевели мозгами, как тебе использовать Перис.
Тобиас посмотрел не нее снизу вверх – взгляд его пробежал по ее кружевному неглиже, по колышущейся полуобнаженной груди и остановился на ее влажных приоткрытых губах.
– Ерунду говоришь.
– Она влюбилась в тебя еще в детстве! Она все время за тобой ходила. А когда она увидела, что с тобой я, никто из мужчин не мог заменить тебя в ее сердце.
Тобиас открыл и закрыл рот.
– Только не говори мне, что ничего не знал. Даже мужчина не может быть настолько слепым.
Тобиаса изумило такое горячее выступление Синтии.
– Она меня не переносит.
– Это только для виду. Я и не думала, что тебя так трудно будет убедить. Послушай, три года назад она, наконец, нашла себе мужчину. Его звали Майкл. Он актер. Высокий, черноволосый, красивый – похожий на тебя, если не приглядываться. Перис бы на него и не посмотрела, если бы не искала еще одного Тобиаса Квинна.
– С чего ты это все взяла?
– Да оглянись вокруг хоть раз. Майкл был обаятельный. Раз он был, насколько это возможно, похож на тебя, Перис в течение целых двух лет кормила его, пока он завоевывал успех в местном театре.
Тобиас почувствовал, как неожиданно у него сжалось сердце.
– И что произошло? – спросил он, хотя любовные приключения Перис Делайт мало интересовали его.
– Он приобрел большую популярность. Переехал в Нью-Йорк. А потом сообщил Перис, что для нее нет места в его счастливой жизни.
– Ублюдок.
Синтия выгнула брови:
– Мне кажется, что под конец она больше скучала по ребенку, чем по нему.
– По ребенку? – не мог не спросить Тобиас.
– Майкл до того был женат. И с ним жил маленький сын. Перис очень к нему привязалась. Мне кажется, что она и впрямь думала о себе как о его маме, или еще какую-нибудь глупость.
– Это только тебе подобные вещи кажутся глупостью.
Синтия набросила жакет на плечи.
– Не начинай опять. Все в прошлом. – И поднесла руку к своему плоскому животу, который, она дала ясно понять, никогда не будет испорчен беременностью. Правда, прежде чем сделать подобное заявление, она дождалась, пока они поженятся. – Как бы там ни было, почти все для нее теперь в прошлом. Майкл уж точно.
Тобиасу хотелось, чтобы Синтия побыстрей ушла.
– Зачем ты мне все это рассказала?
– Теперь не знаю, зачем. Вчера вечером я что-то такое услышала в голосе Перис… Наверное, поэтому и пришла. И зря, пожалуй. – Она повернулась к нему спиной. – Все. Ухожу.
Тобиас вскочил.
– Что ты услышала в ее голосе?
– Тебе, скорее всего, это неинтересно.
– Интересно.
Синтия обернулась и посмотрела на него через плечо:
– Перис по-прежнему влюблена в тебя.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
– Вот ты где, Плакса, – сказал Тобиас.
Перис резко повернула к нему голову и выронила пакет с апельсинами, которые только что купила. Пакет порвался.
