важно.
– Как человек, подобный тебе, решает, что важно, а что – нет?
Тобиас мрачно посмотрел на Перис.
– Обычно это происходит, когда тебе пребольно достанется по голове. Некоторые учатся довольно быстро. Другим приходится понимать, что если не применить силу, то ничего не получишь.
Смутное движение в душе Перис было вызвано отчасти болью, отчасти потребностью в удовольствии.
– Тебе часто доставалось?
Он задумчиво прищурился, глядя на дождь.
– М-м… Дважды. Я расскажу тебе про один случай; другой подождет. До лучших, наверное, времен.
Без предупреждения Тобиас повернулся к Перис и посадил ее на край ванны, а сам встал перед ней на колени и взял ее запястье.
Вода больше не защищала тело Перис, и ей очень хотелось прикрыться чем-нибудь.
– Мне досталось от тебя, Перис.
В следующую минуту Перис слушала лишь шелест дождевых капель, да свое и его дыхание.
– Это тебя пугает? Или я пугаю тебя? Вызываю отвращение?
– Нет! – В ночи было мало воздуха. – Нет.
Он закрыл глаза, и его обычно невыразительное лицо перекосилось, как от боли.
– Я не такой крутой, как ты думаешь, – сказал он тихо. – Если меня поранить, пойдет кровь, как у любого человека.
– Я не стану этого делать, – похоже, она больше не знала, что сказать.
– Знаешь, я тебе верю, – он открыл глаза и нечто в самой глубине его души задело ее. – Я уверен, что ты – самая нежная из женщин. Но, сколь бы ни была ты нежна, до последней капли крови ты будешь сражаться за человека, которого любишь.
– Буду, – прошептала она.
– И еще я думаю, что ты слишком ранима, Перис. Тебе необходимо быть любимой. Любимой человеком достаточно сильным для того, чтобы быть с тобой рядом, когда ты окажешься готовой сказать ему, что он тебе нужен; человеком достаточно сильным, чтобы ты никогда не почувствовала себя запертой.
Осторожно, словно боясь обжечься, Перис провела ладонями по его лицу, запустила пальцы в его волосы.
– Ты понимаешь, о чем я?
Понимала ли она? Медленно и нежно она ласкала его шею, изучая, водила ладонями по его плечам и груди.
Тобиас вздрогнул. Он наклонился, чтобы поцеловать ее щеку, взять ее в свои объятья, спрятать лицо в изгибе ее шеи.
Волосы на его груди щекотали обнаженные выпуклости ее грудей. Перис прижалась к нему крепче, потерлась подбородком о его макушку.
Может ли этот мужчина быть таким, каким описывала его Синтия?
– Ты нужна мне, Перис.
Сердце ее оборвалось. Синтия предупреждала ее, что он был неразборчивым в средствах эгоистом, человеком, бессовестным в бизнесе, да и во всем, что становилось его страстью.
– Мне нужна свобода, – сказал он ей. – И еще я должен быть уверен в том, что я первый.
– Первый во всем? – заставила она себя спросить. – И что ты хочешь, чтобы было первым?
– Ты знаешь, чего я хочу, – его губы нашли впадинку над ее ключицей.
Откидывая голову, Перис думала о том, что страстно желает большего. Как ей хотелось, чтобы он снял те белые одежды, что еще оставались на ней! Разведя колени, Перис обхватила ими бока Тобиаса и скрестила ноги на его твердых обнаженных ягодицах.
Не в силах устоять, она водила коленом по его животу.
Его прерывистое дыхание возбуждало ее.
Если раньше она и сомневалась в чем-либо, то теперь тело Тобиаса ясно говорило ей, чего он хочет.
– И я тоже, – пробормотала она, покусывая его ухо.
– Первой? – хрипло спросил он. – Ты понимаешь, что значит для меня быть первой?
Силы покидали ее. Она гладила его пенис пальцами ноги. Он был большим мужчиной – во всех отношениях.
Сжав ее талию, Тобиас издал звук, в котором смешались стон и рык.
– Я ни с кем не могу делить тебя, Перис. Если мы будем вместе, мы будем вместе во всем, всегда. Никого не будет на нашем пути.
– Пожалуйста, скажи мне… Скажи, не стараясь… Раньше ты никогда на меня не смотрел… Это ведь не потому, что ты пытаешься привязать меня к себе?
Он погрузил кончики пальцев в ее плоть.
– Привязать тебя?
– …купить меня? Мою поддержку? В деле Попса?
Он отшатнулся так резко, что Перис была вынуждена раскинуть руки, чтобы сохранить равновесие.
– Тобиас…
– Молчи, – ответил он, вставая. – Не говори ничего, – он обошел ее и выбрался из ванны.
– Мне просто хотелось услышать от тебя правду.
– Если бы ты меня слушала, ты бы услышала ее, – сказал он, на ходу поднимая свой халат. – Я отвезу тебя домой. Но сначала приму душ.
Душ ему был действительно нужен. Именно туда он направился, чтобы от всего укрыться и все забыть.
Только по части забыть ничего сегодня не получалось.
Но, в конце концов, у него хотя бы было время, чтобы прийти в себя. Что за наваждение обуяло его, заставив нести всю эту чушь о вечной любви, понимании и всепрощении? Да и кому – Делайт?
Она думает, что он все еще пытается заставить ее выступить в суде по делу Попса на его стороне. Как будто есть хоть малейший шанс, что старый ублюдок откажется от вендетты, будь его душа хоть в Чистилище, речь о возможности доставить удовольствие собственной внучке тут уже и не идет.
Тобиас снова почувствовал ласкающее поглаживание ноги Перис у себя между ног. Как просто было взять ее. Просто и незачем. Незачем, если она не доверяет ему. А она ему не доверяет.
Позади него открылась дверь душевой кабинки.
Он прислонился к стене, на которой был укреплен душ, и замер.
Дверь закрылась.
Ее пальцы тронули его спину в самом низу.
Тобиас стиснул зубы.
Легким движением Перис провела руками снизу вверх по его спине. И, гладя его, с каждым движением все теснее прижималась, обвивая его ноги своими, прижимаясь бедрами к его бедрам, вжимаясь животом в его ягодицы, касаясь его спины острыми грудями.
Он затрепетал.
Она обвилась вокруг него; закрыв глаза, он живо, как в зеркале, представил их обоих. Этот образ едва не отправил его на колени.
– Вот чего я хочу, – сказала она, обнимая его. – Я хочу тебя, Тобиас, – ее сильные пальцы художника двигали кожу его пениса.
Тобиас резко повернулся к Перис.
– Ты и сама не знаешь, чего хочешь.
Она открыла рот. Вода заливала ее лицо. Он наклонил голову и поцеловал ее. Взяв губами ее нижнюю губу, он тихонько покусывал нежную кожу. Она всхлипнула.
