– Она… Нет, ничего особенного. Я, должно быть, просто плохо закрыла…
Либо здесь произошло нечто такое, о чем она не хочет говорить ему, нечто такое, что привело ее в ужас, испугало до крайности, либо ей следует обратиться за помощью к психиатру. Прежде Чилли Уинтерс не была такой.
Себастьян вошел в дом и щелкнул первым попавшимся под руку выключателем. Многочисленные светильнички с янтарно-желтыми абажурами, закрепленные на балках, осветили просторную комнату, обставленную в деревенском стиле, со стенами, обшитыми деревянными панелями.
Он обернулся. Посмотрел на Блисс.
Она в нерешительности стояла у порога. Вытянув шею, настороженно осматривала комнату, словно чего-то опасалась.
– Что ж, будем действовать осторожно, – объявил Себастьян. Он взял Блисс за руку и втащил в комнату. Ей оставалось лишь подчиниться. Себастьян захлопнул дверь ногой. – Давай, рассказывай. Все выкладывай. Что произошло после того, как ты вошла в дом? Я тут катался неподалеку минут, наверное, пятнадцать, пока не понял, что должен вернуться и сделать все, чтобы ты со мной поговорила.
– Тебе не следовало возвращаться, – пробормотала Блисс, внимательно осматривая комнату. – Не так уж я испугалась. Все прекрасно. Ничего особенного не случилось.
– Да уж… Так прекрасно, что набрасываешься на людей и разбиваешь им в кровь носы.
Блисс пристально посмотрела на Себастьяна. Ее нижняя челюсть отвисла. Зрелище было настолько уморительное, что он невольно рассмеялся.
– Себастьян! Прости. Прости, ради Бога. Дорогой, у тебя кровь.
– А я тебе о чем говорил.
– Пойдем-ка со мной.
Она потащила его за собой вверх по ступенькам, и они оказались на втором этаже, в просторной вытянутой в длину комнате, являвшейся одновременно кабинетом, гостиной и спальней. Блисс поспешно провела Себастьяна в ванную комнату, также обшитую деревянными панелями, как и все прочие помещения в доме.
– Садись сюда, за столик. Нет, лучше на край ванны. Нет, давай за столик. Так безопаснее.
– Безопаснее?
– У тебя, должно быть, голова кружится. Не хочу, чтобы ты свалился в ванну.
– Голова у меня в норме, – ответил он, но все же уселся за столик. – Чем это ты меня так отделала?
Блисс подняла руку с зажатой в ней щеткой для волос.
Он прищурился и покачал головой:
– Нет. Ты молотила меня гораздо более увесистой штукой, чем эта.
– Просто я ничего лучшего не нашла, – пробормотала она, потупившись.
Себастьян усмехнулся:
– Слава Богу, что у тебя не оказалась под рукой кочерга. Или нож.
Она выдвинула из шкафа ящичек и достала полотенце. Смочила его холодной водой.
– Мне показалось, что в сад кто-то забрался. Вот я и пошла посмотреть.
– А как ты оказалась на улице? Ведь кухонная дверь заперта.
Она легонько прикоснулась к его разбитому носу. Себастьян вздрогнул и со свистом выдохнул сквозь стиснутые зубы.
– Спустилась отсюда.
– Прямо отсюда? Схватила расческу и выскочила на улицу, в темноту? А почему не проверила двери или не позвонила в полицию?
– Так получилось. – Ее рука повисла в воздухе. Она быстро вышла из ванной и осмотрела комнату. Вернувшись, сообщила: – Лампа опять включена. – И с силой приложила полотенце к его носу.
Себастьян взвыл от боли.
– Бедный… – Ее прикосновения снова стали ласковыми и осторожными.
– Ты только что сказала, что лампа опять включена?
– Не обращай внимания. Не важно.
– Э, нет. Даже очень важно. Пожалуй, сегодняшний вечер мне не забыть.
Блисс взяла его за руку и поднесла ее к полотенцу.
– Держи здесь, – сказала она. – Кровь сейчас остановится. А чтобы спала опухоль, холод – самое лучшее. Теперь я попытаюсь объяснить тебе, почему вела себя как сумасшедшая.
– Был бы весьма признателен.
– Правда, в итоге ты решишь, что я действительно сошла с ума.
Он криво улыбнулся: