— Да так, по мелочи. У них там понятия — сам знаешь…
Еще бы не знать.
— Что брал-то? Героин?
— Я им не занимаюсь. Ты же знаешь, Ники.
— А, ну да.
Еще выпили.
— Что-нибудь про них знаешь?
— Про кого — про них? Про Эррола Ньюса и Мики Дресслера?
— Ну да, и там третий еще.
— Эндрю Окема.
— А-а…
С Джимми была только одна проблема: соображал он медленно.
— Не знаешь, они после вчерашнего еще объявлялись?
— Да наверно. У них тут склад большой. Знаешь, как это делается: приехали из Южного, все тут проверили, навели мосты, товар скинули — и к себе. Такие обычно нигде не оседают. Опасно, конечно, но у них отморозки есть, прикрывают.
— А в Кэннинг-Тауне у них связи есть? Слышал, что вчера на Вуд-стрит было?
— Наняли кого-то. Может, из Кэннинга, может, из Южного…
— Понятно. Ну спасибо, с меня причитается.
— Да ладно тебе… Ты главное-то понял? Там народ совершенно отмороженный. Без башни просто. Так что, если они еще здесь, лучше не лезь.
— Понять-то понял, только он мой друг был. И твой, кстати.
— Знаю. Блин, жизнь пошла хреновая. Может, опять придется на тачки переквалифицироваться. — Он засмеялся. — Тебя в «Начни сначала» не приглашали? Мне на прошлой неделе велели доказать, что я работу искал. Ну, думаю, попросили — надо доказывать. Во-первых, говорю, «опель „Астру“» присмотрел у Центрального, еще «орион» у бара Лео и у рынка новый БМВ.
— И что? Пособие урезали?
— Не, я им сказал, что я каменщиком могу работать, они меня отпустили.
— Ты — каменщиком?
— А что? Я в Фелтеме на курсы ходил. На экзамене стенку сложил. Она тут же развалилась на хрен, но они мне сертификат все равно дали. Так что я еще и каменщик.
Он отпил пива.
— Понимаешь, Винни уже допрыгался, мне просто смысла нет во все это лезть. Толкаю по мелочи — нормально. Будут проблемы, опять на тачки перейду.
У Джимми договор с мужиком, который их потом перепродает, он только по классным тачкам работает.
— Ну ладно, бывай.
Он допил пиво, вышел, и тут его подстрелили.
Он ввалился обратно в бар. Сначала был шок, потом, видимо, боль жуткая… Хозяин — в полицию звонить. Там пол-улицы в полицию звонило. Даже те, кто в тотализаторе ошивался, даже старушки, которые с рынка шли обед готовить. БМВ тут же сорвался — только визг стоял от тормозов. Через две минуты подкатили копы, стволы повыхватывали…
Блин, я за эти две минуты чуть не умер там. Джимми воет, я сижу в штаны делаю. Да, серьезный народ. Дальше некуда просто.
Потом уже выяснилось, что пуля навылет прошла, ничего не задела. Так что повезло ему, если не считать дырки.
Хотя врачи, когда приехали, сказали, что, если опасаешься, что стрельнут, пиво лучше не пить.
В общем, делаю я в штаны и понимаю, что я либо следующий, либо через одного. Почему они меня тогда не хлопнули — я до сих пор не понял. Может, ждали, пока я сам выйду, как Джон Уэйн…[5] Охраны моей боялись? Не знаю.
Джима увезли на скорой, копы, как обычно, всех опросили. А поскольку я с ним пил, а Винни был мой кореш, то меня в очередной раз повязали. Вошли бы хоть в мое положение: у меня уже всех дружков покоцали. Ни фига — опять в кутузку.
Правда, я им хрен чего сказал. Еще бы: на тех троих наводку дашь — все, считай отгулялся. Хотя, может, мне так и так конец. Надо было залечь и передохнуть.
Чтобы доехать в Сток-Ньюингтон, пришлось угнать старую «Фиесту». В другое время постыдился бы такую дохлятину брать, но тут уже надо было срочно заныкаться. Главное, чтобы по дороге не остановили. Я даже фары проверил и выхлоп. Машину я, между прочим, у станции Блэкхорс-роуд нашел: ей там вообще нечего делать — стоянка только для жильцов.
Я ехал к Флокс.
Флокс — это что-то.
В субботу, да еще и вечером, я бы ее, скорей всего, не застал, но мне все равно надо было район прощупать, а, кроме нее, я там никого не знал. Ну то есть никого нормального, без связей. Флокс живет над вегетарианским магазином на Сток-Ньюингтон. К ней отдельный вход и всегда карри пахнет. Короче говоря, я постучал: мало ли, вдруг дома.
Слышу: кто-то по лестнице спускается. Дверь открылась, выглянула какая-то неизвестная девица. Кошмар на улице Вязов: лысая почти и в подводном костюме.
Я:
— Я к Флокс… Она тут живет еще?
— Живет.
— А дома она?
— А кто спрашивает?
— Ники.
— Ники? — Тут она ко мне присмотрелась. — Ники Беркетт?
У меня очко сыграло. Как она меня вычислила, по телеку, что ли, про Джимми уже сказали.
А лысая опять:
— Ники!
— Флокс?
— Ники! Ну ничего себе! Заходи!
— Флоксик, ты, что ли?
Она засмеялась.
— Я. Прическу только сменила, а так я.
Дурдом. Четыре года ее не видел, прихожу — лысая.
— То есть это так надо или у тебя со здоровьем что-то?
— Конечно так надо. Просто надоело, решила стиль сменить.
— Ничего себе. А шуба где?
— Шуба — в шкафу. Она у меня отдыхает иногда, особенно когда я дома.
— Просто ты же нас пять лет в ней проучила…
— Ну должно же что-то меняться. Заходи, молодец, что собрался. Я иногда про твои подвиги в газете читаю… Я теперь в Стратфорде работаю, но «Гардиан» беру по старой памяти: интересно же, как там мои ученички отличаются.
Она засмеялась, а я покраснел. Вообще, надо бы им запретить судебные отчеты печатать.
— Про тебя, по-моему, еще в «Ньюхэм Рекордер» было.
— А, может быть. Это, наверно, когда я с «Кавальером» попался.
— Марку не знаю, помню только, что как ты тогда девяносто в час гнал, так тебя примерно с той же скоростью и посадили. Тебе чай или кофе?
— Чай, мисс Флокс.
Сам не знаю, как у меня это получилось. Ну да, как пошел разговор про тюрьму, так эта «мисс» и
