– Гиблое это дело, комиссар, даже если вы скажете мне имена ее родителей и всех бабушек и дедушек по материнской и отцовской линии, а также место и день рождения.
– Полный мрак?
– Чего вы хотите? Какие бы законы ни сочиняли в Риме, здесь тунисцы, марокканцы, ливанцы, сенегальцы, нигерийцы, руандийцы, албанцы, сербы, хорваты будут приезжать и уезжать, как им вздумается. Это как Колизей, его на замок не закроешь. То, что позавчера нам удалось узнать адрес Каримы, – просто чудо, такое не каждый день случается.
– Но ты все-таки попробуй.
– Монтальбано? До меня дошло, что вы будто бы ловили похитителя школьных завтраков. Он что, маньяк?
– Да нет, господин начальник полиции, просто мальчишка, который с голоду отнимал завтраки у таких же ребятишек, как он сам. Вот и все.
– Как это все? Я отлично знаю, что вас частенько, так сказать, заносит, однако на сей раз, по правде говоря, мне кажется, что…
– Господин начальник полиции, клянусь, это больше не повторится. Его надо было поймать во что бы то ни стало.
– Так вы его схватили?
– Да.
– И что вы с ним сделали?
– Привез домой, с ним сейчас Ливия возится.
– Монтальбано, вы рехнулись! Немедленно верните его родителям!
– У него их нет, возможно, он сирота.
– Что значит «возможно»? Узнайте точно, господи боже мой!
– Я пытаюсь, но Франсуа…
– Господи, а это кто?
– Так зовут мальчика.
– Он не итальянец?
– Нет, тунисец.
– Послушайте, Монтальбано, не будем пока говорить об этом, я вконец запутался. Но завтра вы приедете ко мне в Монтелузу и все расскажете.
– Я не могу, мне нужно отлучиться из Вигаты. Поверьте, это очень важно, я не увиливаю.
– Тогда встретимся во второй половине дня. Только не забудьте. И подготовьте линию обороны, потому что депутат Пеннакио…
– Которого обвиняют в связях с мафией?
– Он самый. Намерен обратиться к министру с запросом. Жаждет вашей крови.
Еще бы, ведь именно Монтальбано проводил расследование по его делу.
– Николо? Это Монтальбано. Можешь оказать мне услугу?
– Зачем ты спрашиваешь? Я слушаю.
– Ты еще долго пробудешь на «Свободном канале»?
– В полночь у меня новости, потом поеду домой.
– Сейчас десять. Если в течение получаса я подъеду и привезу тебе фотографию, поставите ее в последний выпуск?
– Конечно, приезжай.
Так он и знал, что не стоит ввязываться в историю с «Сантопадре». Но теперь ему не отвертеться, его ткнули в это дело носом, как котенка, которого учат не гадить на ковер. Вернись Ливия и Франсуа чуть позже, парнишка не увидел бы по телевизору своего дядю, они бы спокойно поужинали, и все шло бы своим чередом. Будь проклято его безошибочное чутье! На его месте другой бы сказал:
– Мальчишка узнал своего дядю? Надо же, какой любопытный случай!
И отправил бы в рот первый кусок. А ему надо было сразу нестись сломя голову. Охотничий инстинкт – так называл это Хаммет, а он понимал в таких делах.
– Где фотография? – спросил Дзито, едва завидев комиссара.
На снимке была Карима с сыном.
– Дать целиком или только часть?
– Все как есть.
Николо Дзито вышел и вскоре вернулся без фотографии. Он устроился поудобнее:
– Ну давай рассказывай. Что это за история с похитителем школьных завтраков? Пиппо Рагонезе считает ее бредом, но я так не думаю.
– Николо, поверь, мне некогда.
– Нет, я тебе не верю. Только один вопрос: парнишка, который крал завтраки, – тот, что на фотографии?
Николо слишком умен. Лучше ему подыграть.
– Да, это он.
– А кто его мать?
– Она наверняка замешана в позавчерашнем убийстве в лифте. Но больше никаких вопросов. Обещаю, что как только сам во всем разберусь – ты первый об этом узнаешь.
– Может, хотя бы скажешь, как мне прокомментировать фотографию?
– Ах да. Твой голос должен дрожать от боли и волнения.
– Пробуешь себя в роли режиссера?
– Скажешь, что к тебе пришла старушка туниска и умоляла показать фотографию по телевизору. Вот уже три дня, как она не получала весточки ни о женщине, ни о ребенке. Их зовут Карима и Франсуа. Кто видел их, пусть позвонит в комиссариат, анонимность гарантируется, и так далее.
– С «так далее» я и сам как-нибудь разберусь, – сказал Николо Дзито.
Дома Ливия сразу пошла спать и взяла с собой Франсуа. Монтальбано дождался полночных новостей. Николо свое дело знал, и фотографию показывали так долго, как только могли. Когда выпуск закончился, комиссар позвонил ему, чтобы поблагодарить:
– Сделаешь мне еще одно одолжение?
– Может, тебе стоит купить абонемент? Чем могу помочь?
– Дашь завтра повтор в часовых новостях? Боюсь, сегодня мало кто это видел.
– Будет сделано.
Он отправился в спальню, извлек Франсуа из объятий Ливии, взял на руки и отнес в столовую на диван, где Ливия ему постелила. Принял душ и забрался в постель. Ливия уже спала, но почувствовала его и всем телом прильнула к нему сзади. Ей всегда нравилось заниматься этим в полудреме, на полпути между страной сна и городом яви. Но на сей раз, как только Монтальбано начал ее ласкать, она отодвинулась:
– Нет, Франсуа может проснуться.
На мгновение Монтальбано окаменел, к такому обороту семейных радостей он готов не был.
Сон как рукой сняло. По дороге домой он старался не забыть об одном деле. И вот теперь вспомнил о нем.
– Валенте? Говорит Монтальбано. Прости, что звоню в такой час, да еще домой. Мне срочно надо с тобой увидеться. Тебя устроит, если завтра около десяти я подъеду к тебе в Мазару?
– Разумеется. О чем пойдет речь?
– Это очень запутанная история. Пока у меня одни догадки. Тут замешан и застреленный тунисец.
– Бен Дхааб.
– Начать с того, что его зовут Ахмед Муса.
– Ерунда какая-то.
– В самую точку.
