Пожалуй, рожать детей будет слишком поздно. А мы не понимаем, что кто-то – Бог или назови его как хочешь – уже послал нам ребенка, и в самый подходящий момент.
Она повернулась и ушла. Монтальбано остался на веранде. Он смотрел на море, но никак не мог сосредоточить на нем взгляд.
За час до полуночи, убедившись, что Ливия крепко спит, он выключил в доме свет и телефон, собрал всю мелочь, какую удалось найти, и сел в машину. Он доехал до телефонного автомата на стоянке возле бара «У Маринеллы».
– Николо? Это Монтальбано. У меня к тебе пара дел. Завтра около полудня пришли кого-нибудь с оператором к комиссариату. Есть новости.
– Отлично, спасибо. Что еще?
– А еще не найдется ли у вас маленькой, бесшумной, незаметной видеокамеры? Чем незаметнее, тем лучше.
– Хочешь оставить потомкам свидетельство своих постельных подвигов?
– Ты умеешь пользоваться такой камерой?
– Конечно.
– Тогда привези ее.
– Когда?
– Как только закончатся полночные новости. Не звони в дверь, Ливия спит.
– Я говорю с господином префектом Трапани? Извините, что так поздно. Я Антонио Коррадо из «Вечернего курьера». Звоню из Милана. Мы получили информацию о крайне важном деле, касающемся вас лично, но прежде чем ее публиковать, хотели бы получить ваше подтверждение.
– Крайне важном?! Я слушаю.
– Правда ли, что на вас оказывают давление из-за убийства в Мазаре тунисского журналиста? В ваших интересах хорошенько подумать, прежде чем отвечать.
– Тут и думать не о чем! – взвился префект – Не понимаю, о чем вы говорите.
– Вы не помните? Это действительно странно, потому что все произошло не больше двадцати дней назад.
– Того, о чем вы говорите, не происходило никогда! На меня не оказывалось никакого давления! Я не знаю никаких тунисских журналистов!
– Господин префект, между тем у нас есть доказательства…
– У вас не может быть доказательств того, чего не было! Соедините меня с вашим начальником!
Монтальбано положил трубку. Префект Трапани говорил искренне, лжецом был глава его администрации.
– Валенте? Это Монтальбано. Только что я, представившись журналистом, позвонил префекту Трапани. Он ничего не знает. Игру ведет наш друг командор Спадачча.
– Откуда ты звонишь?
– Не волнуйся, из автомата. Я тебе изложу свой план, если что, ты меня поправишь.
На изложение плана ушли все монетки, кроме одной.
– Мими? Это Монтальбано. Спишь?
– Нет. Танцую. Что за дурацкий вопрос?
– Ты на меня злишься?
– Да, любезный комиссар, не без этого. После того, что мне по твоей милости пришлось провернуть!
– По моей милости? Что ты имеешь в виду?
– Мне пришлось забрать парня. Ливия на меня смотрела как на врага, я не мог его от нее оторвать. У меня до сих пор ком в горле стоит.
– Куда ты отвез Франсуа?
– В Калапьяно, к сестре.
– Это надежное место?
– Вполне надежное. У них с мужем просторный дом в пяти километрах от городка, уединенная ферма. У сестры два сына, один ровесник Франсуа, ему там будет очень хорошо. Я два с половиной часа ехал туда и столько же обратно.
– Устал?
– Очень. Завтра утром не приду в комиссариат.
– Ладно, не приходи. Приезжай вместо этого к девяти часам ко мне.
– Зачем еще?
– Отвезешь Ливию в аэропорт в Палермо.
– Обязательно.
– Что, Мими, сразу полегчало?
Ливия спала тревожно, изредка постанывая. Монтальбано закрыл дверь спальни и тихонько включил телевизор. По «Телевигате» шурин Галлуццо сообщил о заявлении Министерства иностранных дел Туниса, в котором говорилось о ложной информации по поводу несчастного случая на вышедшем за пределы нейтральных вод судне, приведшем к гибели тунисского моряка. В заявлении опровергались ложные слухи о том, что моряк якобы был довольно известным тунисским журналистом Беном Дхаабом. В каждом городе Туниса, как утверждало министерство, проживает по крайней мере два десятка людей по имени Бен Дхааб. Монтальбано выключил телевизор. Лед тронулся, пришло время вывести корабль на чистую воду.
С улицы послышался шум подъезжающей машины. Комиссар бросился к двери. Это был Николо.
– Я приехал даже быстрее, чем мог, – сказал он, входя в дом.
– Спасибо тебе.
– Ливия спит? – журналист оглянулся вокруг.
– Да. Завтра утром она улетает обратно в Геную.
– Очень жаль, я хотел с ней поздороваться.
– Николо, ты привез камеру?
Журналист достал из сумки штуковину размером с четыре склеенных вместе пачки сигарет.
– Вот, держи. А я поеду спать.
– Э, нет. Сначала ты должен спрятать ее в укромном месте.
– Как я это сделаю, если там спит Ливия?
– Николо, ты напрасно вбил себе в голову, будто я надумал увековечить себя в постели. Камеру нужно установить здесь, в комнате, где мы сейчас находимся.
– Скажи, что ты хочешь снять?
– Мой разговор с одним человеком, который будет сидеть там, где сейчас сидишь ты.
Николо Дзито поднял глаза и улыбнулся:
– По-моему, этот набитый книгами шкаф вполне подойдет.
Он приставил к шкафу стул и забрался на него. Немного подвинув книги, приладил камеру, вернулся на прежнее место и посмотрел наверх.
– Отсюда не видно, – удовлетворенно заметил он. – Проверь сам.
Комиссар проверил.
– Вроде нормально.
– Сиди там, где сидишь, – сказал Николо, снова поднялся на стул, с чем-то повозился наверху и спустился.
– Что происходит? – спросил Монтальбано.
– Тебя уже снимают.
– Правда? Не слышно ни шороха.
– Я же говорил, это просто чудо.
