старанием и сметкой. Взяли с десяток тесин, сбили гвоздями и положили прямо на землю, – получился пол.
– Что такое тесины?
– Как бы вам объяснить? Ну в общем, это доски, очень толстые. Пол настелили затем, чтоб ящики с оружием не соприкасались слишком долго с сыростью, идущей от земли. Стены обшиты досками потоньше. В общем, внутри этой пещеры как бы большая деревянная коробка без крышки. Немало они там потрудились.
– А оружие?
– Самый настоящий арсенал. Штук тридцать автоматов и пулеметов, пистолетов с револьверами штук сто, два ручных гранатомета, множество боеприпасов, ящики с взрывчаткой всех типов, от тритола до семтекса. И потом, полно карабинерских и полицейских униформ, пуленепробиваемые жилеты и разное другое добро. И все в образцовом порядке, каждый предмет завернут в целлофан.
– Хорошенько мы их, а?
– Конечно. Тано здорово за себя отомстил, рассчитался именно так, чтоб не выглядело, будто бы он их сдал или вздумал сотрудничать с правосудием. [15] Довожу до вашего сведения, что оружие я решил не изымать, а оставил в пещере. Я назначил караул в две смены из моих людей. Они находятся в пустующем домике в нескольких сотнях метров от склада.
– Надеетесь, что кто-нибудь за ним придет?
– Хотелось бы верить.
– Хорошо, я с вами согласен. Подождем недельку, будем держать все под контролем, и если ничего не происходит, производим изъятие. Ах да, Монтальбано, послушайте, вы помните о моем приглашении на ужин послезавтра?
– Как я могу забыть?
– К сожалению, придется отложить на несколько дней, у моей жены грипп.
Ждать недельку не понадобилось. На третий день после того, как нашли оружие, закончив свою смену с полуночи до полудня, Катарелла, засыпая на ходу, явился к комиссару отрапортовать: Монтальбано требовал, чтоб это делали все, когда сменялись.
– Новости?
– Никаких, дохтур. Все тишь да гладь.
– Хорошо, вернее, плохо. Давай отправляйся спать.
– А, теперь, как вот подумаю, кое-что было, но так, ерунда, я вам докладаю больше для очистки совести, а не для службы, скоропреходящий факт.
– И что это был за скоропреходящий факт?
– А что проезжал тут мимо один турист.
– И стало быть, Катаре?
– На часах было часов так примерно двадцать один ноль ноль утра.
– Если утром, то это девять, Катаре.
– Как скажете. И в самый этот указанный момент услыхал я: тарахтит, чего такое? – вроде как мощный моциклет. Я беру биноклю, каковая у меня на шее привешена, потихонечку так выглядываю и получаю подтверждение факта. Так и есть, в аккурат моциклет имеет место, красный.
– Цвет значения не имеет. А потом?
– С вышеупомянутого, значится, моциклета сходит турист мужского пола.
– И почему ты думаешь, что он был турист?
– По причине аппарата фотографического, который на плече, огроменный такой фотоаппарат, такой огроменный, прям настоящая пушка.
– Это, наверное, телеобъектив.
– Он самый и был, точно так. И принимается щелкать.
– И что он фотографировал?
– Да все подряд, дохтур дорогой, все что ни есть щелкает. Природу, значится, Крастичеддру, опять же объект, где я, то есть, извнутри его нахожуся.
– Он подходил к Крастичеддру?
– Никак нет. А когда опять уселся на свой моциклет и собрался уезжать, мне помахал рукой.
– Он тебя видел?
– Ни боже мой. Я все время извнутри оставался. Однако, как я сказал, когда завел моциклет, мне помахал в сторону домика.
– Синьор начальник полиции? Есть новость, не очень хорошая. По-моему, о нашей находке каким-то образом узнали и послали кого-то на разведку, чтобы в этом убедиться.
– А как вы об этом догадались?
– Сегодня утром полицейский, который дежурил в домике, видел человека, приехавшего на мотоцикле, который фотографировал окрестности с помощью сильного телеобъектива. Наверняка у плиты, которая закрывала вход, они оставили что-нибудь особенное, не знаю, какую-нибудь веточку, смотревшую в определенном направлении, камень, положенный на определенном расстоянии… Мы, естественно,
