него молоденькая жена, и в наличии сына-первенца. Да и сама Мануэла иной раз не без удовольствия поглядывала на его обтянутые футболкой налитые плечи и мускулистые руки — к сожалению, только поглядывала. Так что нет ничего удивительного в том, что супруги, между которыми в последние дни пробежала черная кошка, все-таки помирились.
Удивительным было только одно: отсутствие беспорядка в одежде, по крайней мере, в тех областях, которые были видны. Очень необычно — ведь, насколько она знала, даже американцы, несмотря на все их странности, предпочитали заниматься этим без одежды — и уж, во всяком случае, не в застегнутых джинсах!
Да, теперь будет чем во время воскресного ужина развлечь жильцов и родственников — это куда интереснее, чем пересказывать им очередной сериал!
Шаги Мануэлы Дел узнал еще издалека — он мгновенно проснулся, услышав, как поворачивается ключ в замке. Очень осторожно повернул голову — естественно, она стояла в дверях кухни и таращилась во все глаза, стараясь не упустить ни одной подробности, но, встретившись с ним взглядом, сделала скромное и понимающее лицо.
Приподнявшись, он приложил палец к губам, а потом махнул рукой в сторону лестницы. Мануэла, слава богу, поняла указание и молча поспешила в детскую.
Наверное, Карен проснулась, когда он шевельнулся — взглянув вниз, Дел обнаружил, что ее глаза широко открыты и она непонимающе, почти испуганно уставилась на него.
— Все хорошо, маленькая. Это Мануэла пришла. — Карен дернулась, и он поспешно добавил: — Я ее наверх отправил, к Томми.
Провел губами по скуле, сожалея, что надо вставать. Она по-прежнему не улыбалась, серьезные голубые глаза словно спрашивали о чем-то, и он повторил:
— Все хорошо.
Глаза стали мягче, и она слегка кивнула — все так же серьезно, без улыбки. Потянулась к нему лицом, потерлась и легонько поцеловала в щеку.
Он всю ночь спал так близко к Карен — фактически, на ней! — что изголодавшееся тело еще во сне начало реагировать на ее близость. Если бы не Мануэла... Дел вздохнул, сделал извиняющуюся гримасу, приподнялся и сел на край дивана.
Когда через пару минут Мануэла принесла Томми, Карен была уже на кухне. Сунула в духовку заготовленный с вечера пирог, поставила вариться кашу для Томми и покормила Манци — это пришлось сделать прежде всего, кошка уже изнемогала и чуть ли не приплясывала на задних лапах, требовательно подергивая ее за край шортов. Вот, кажется, и все...
Попросив Мануэлу последить за кашей и никому не открывать входную дверь — та энергично закивала, вспомнив о маньяке-насильнике, который бродит где-то поблизости — Карен поднялась наверх.
Она знала, что Дел ждет ее, и знала, зачем — и от этого ей было очень не по себе. Казалось, внутри все застыло, и не было той теплой легкой волны, которая всегда поднималась из глубины ее тела в ответ на его прикосновение. И не было радости от того, что она идет сейчас к нему...
Он действительно ждал в спальне, сидя на подоконнике, и для развлечения водил электробритвой по уже выбритой щеке. Карен молча подошла вплотную — он обхватил ее руками и ногами и притянул к себе. Его губы были такими же, как всегда, нежными и требовательными, и ждали от нее ответа — и она постаралась ответить, как могла.
Дел сполз с подоконника и выпрямился. Теперь все его напряженное тело прижималось к ней, и Карен чувствовала жесткую выпуклость под джинсами. Обычно к этому моменту она уже тоже изнемогала и сейчас понимала, что он ждет ее, ждет, что она выгнется в его руках, потянется к нему всем телом, запрокинет голову, подставляя его губам шею... Она понимала, что это надо сделать, но что-то заставляло ее медлить — может быть то, что сейчас ей приходилось вспоминать, как это происходило обычно?
Он чувствовал ее, всегда чувствовал — без слов, как зверь — поэтому внезапно замер. Не отпуская, не размыкая объятий, все еще с шальными, затуманенными желанием глазами спросил тихо и быстро:
— Что с тобой, детка?
Теперь притвориться и сделать вид, что все в порядке, уже не получится... Карен не отстранилась — наоборот, положила голову ему на плечо и честно ответила:
— Не знаю...
Наверное, Дел уловил испуг и беспомощность в ее голосе, потому что погладил по голове. Подтолкнул к кровати — она поняла, забралась на нее с ногами, дождалась, пока он ляжет, и пристроилась у него на плече.
— Ну, рассказывай, что с тобой.
— Не знаю... внутри... ну, не знаю, как будто онемело все!
— Тебе неприятно, когда я к тебе прикасаюсь? — На всякий случай он убрал руку, обнимающую ее за плечи.
— Нет-нет! — она нашарила руку и вернула на место.
— Ты просто... не хочешь сейчас?
Карен медленно кивнула. Дел спросил, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал спокойно и легко:
— Это... из-за того, что с тобой сделал Рики? Наверное, она все-таки почувствовала что-то не то в его интонации, потому что резко вскинулась, села и посмотрела на него сверху вниз.
— Я же тебе сказала, ему не удалось ничего сделать! Несколько синяков — и все, ему куда хуже пришлось! — Ему показалось, что в ее голосе звучит даже некая гордость содеянным.
Дел понимал, что ступает сейчас на очень зыбкую почву и должен действовать крайне осторожно. В общем-то, ему было уже ясно, что с ней — яснее, чем ей самой. За последние несколько дней она пережила сильнейший стресс, и не один. Известие об его измене... Рики... смерть Томми... их ссора... — и наконец, постоянный страх за себя и за ребенка. Едва ли можно ждать от нее в подобном состоянии, чтобы она вела себя, как страстная любовница... — и вообще, последовательно...
Увидев, что он неожиданно ухмыльнулся, Карен слегка нахмурилась.
— Ты чего?
— Ничего... представляю, что сейчас воображает себе Мануэла! — и наконец-то, впервые за много дней, увидел улыбку на ее губах.
— Ты не сердишься?
Он молча покачал головой, взял ее за руку и поцеловал в ладошку. Сказал:
— Не волнуйся. Это скоро пройдет, — и было непонятно, что он имеет в виду — то ли то, что творится с ней, то ли то, что творится вокруг.
Это был странный день — очень тихий, словно притаившийся в ожидании чего-то. Они почти не разговаривали, но все время старались оказаться поближе друг к другу. Дел даже предложил, пока Карен кормит ребенка, сделать кофе. Это было отличным предлогом для того, чтобы крутиться на кухне и то и дело задевать ее бедром, поглаживать по плечу или просто прикасаться, как бы невзначай.
Покормив Томми, она спустила его на пол, и малыш незамедлительно пополз ловить Манци, вальяжно раскинувшуюся посреди ковра — больше за эту парочку можно было некоторое время не беспокоиться.
Завтрак показался Делу самым вкусным из того, что он ел за последнее время — может быть, потому, что накладывая ему яичницу, Карен потерлась щекой об его волосы и даже, кажется, поцеловала.
Уже в конце завтрака он нерешительно сказал:
— Слушай, а может, тебе стоит уехать куда-нибудь вместе с Томми... на недельку?
— Зачем? — вскинулась она. — Из-за Рики? Или... — глаза ее внезапно застыли, как две ледышки.
Дел сделал вид, что не заметил, хотя прекрасно понял невысказанный вопрос: «Из-за этой женщины?»
— Я вчера ночью послал запрос относительно Рики. Думаю, завтра придет ответ. Если нет ни малейшего основания заподозрить его в связях с террористами, то я просто выкину его с завода — и он
