ессейский характер.
Рассылая своих учеников с миссионерским заданием, Иисус говорит им, чтобы они отправились в путь «по два», не беря в дорогу ничего, «кроме одного посоха: ни сумы, ни хлеба, ни меди в поясе» (Марк, VI, 7– 9). Как они должны были существовать? Где им предстояло спать? Кто их должен был кормить?
В прошлом на эти вопросы можно было дать единственный ответ: в Галилее проживали гостеприимные люди, которые обеспечили бы всем необходимым пилигримов, странствующих с религиозной миссией. Либо следует предположить, что ученики Иисуса располагали необычно широкими родственными и дружескими связями. И здесь, конечно, сразу приходит в голову мысль: а может быть, они рассчитывали на прием в колониях ессеев, которые, как мы знаем из описаний Филона и Иосифа Флавия, существовали в городах и деревнях? И из Дамасского документа нам известно о «собрании городов» и о «лагерях». Если ученики Иисуса принадлежали к движению ессеев, то вполне могли рассчитывать на их гостеприимство.
Однако Иисус предвидит, что им, возможно, не везде будут рады. Не все колонии или лагеря были благожелательно к нему настроены — может быть, вследствие его претензий на то, чтобы считаться пророком (мы не рассматриваем сейчас спорный вопрос, претендовал ли он в этот момент или вообще когда-либо на большее). И на тот случай, если колонии не приняли бы его учеников, Иисус дал им следующие инструкции: «И если кто не примет вас и не будет слушать вас, то, выходя оттуда оттрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них» (Марк, X, 14). Обратите внимание на явно ессейский дух!
Где Иисус провел свои «сорок дней в пустыне»? Возможно, конечно, что это — метафора. Ряд комментаторов именно так и полагал, считая, что реально находиться в пустынном месте несколько недель — маловероятно. Может быть, они и правы. Но, возможно, правы лишь отчасти. Иисусу совсем не обязательно было оставаться эти несколько недель без крова, он вполне мог направиться в Кумранский монастырь. Подобно некоторым монахам он мог некоторое время прожить там в одной из пещер. Попостившись, он мог обратить внимание на камни, которые там разбросаны, и пожелать, чтобы они «обратились в хлебы». Может быть, это было больше, чем желание: голод вполне мог привести к галлюцинациям такого рода. И возможно, это явление побудило его поверить в магию, в собственную способность сотворить чудо и напомнило строфу из хорошо известных ему рукописей: «Не хлебом единым жив человек».
Более противоречивую гипотезу можно предложить для нового и более полного истолкования истории изгнания Иисуса из «Назарета» после того, как он явил себя в качестве Того, Кто был предсказан Книгой Исайи. Рассмотрение вопроса о том, следует ли термин «Назарет» относить к реально существующему городу или к некоему району, мы отложим до следующего раздела. В Евангелии от Луки просто говорится, что Иисус «пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу» (Лука, ГУ, 18). Обычно считалось, что в это время в Палестине в каждом городе была синагога, в которой любой из жителей мог принять участие в субботних богослужениях, а также получить необходимые разъяснения по вопросам веры. Может быть, действительно, так оно и было. Но точно мы не знаем. Само происхождение синагоги довольно туманно. Даже название ее связано с таким количеством вопросов, что только для их перечисления потребуется не одна страница. По-гречески «синагога» (а слово это — греческое, не древнееврейское и не арамейское) означала первоначально «собрание», а не здание. Есть, разумеется, соответствующее слово и в иврите, но оно тоже означает «собрание» (первоначально — для любой цели, а позднее — почти исключительно для религиозных целей).
Однако, в контексте истории, излагаемой в Благо-вествовании от Луки (IV, 16–30), встает вопрос, не несет ли в данном случае слово «синагога» значения «место собрания фарисеев». Именно с последними толкователи слова обычно связывают его происхождение. Но посещали ли фарисейскую синагогу ессеи? Или у них были свои собственные, абсолютно независимые мероприятия? Все, что мы знаем из Свитков, говорит в пользу второго предположения. О том же, в общем, свидетельствует и то, что мы знаем о ессейских сектах из других источников. Если бы оказалось, что ессеи и фарисеи отмечали шабат вместе, в одном культовом собрании, этот факт мог бы заставить нас основательно пересмотреть наши представления о взаимоотношениях между еврейскими сектами.
Итак, куда же все-таки шел Иисус? В фарисейскую синагогу? Весьма маловероятно. Он был настроен против фарисеев и постоянно критиковал их. В свете наших нынешних знаний, связывающих его с сектами ессеев, он почти наверняка шел к месту собраний ессейского ордена — по сути, в ту самую общину, где, по выражению св. Луки, «он был воспитан». В этом случае слово «синагога» следует понимать не как специальное здание, а как собрание, субботняя ассамблея «множества».
Так не следует ли предположить, что он продолжал принадлежать к этой общине и был широко известен там как «учитель» (проповедник), так что «множество» могло желать слушать его и соответственно предоставить ему свиток Исайи, дабы он мог читать его и давать его толкование.
Иисус выбрал отрывок из главы 61 (1 и 2). «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовество-вать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам — открытие темницы. Проповедовать лето Господне благоприятное». Это пророчество, заявил Иисус, отдав свиток служке, сбывается здесь и сейчас. Собрание выразило изумление. Затем, предупредив, что не ждет от слушателей, чтобы они ему поверили, ибо «нет пророка в своем отечестве», Иисус сообщил им, что во исполнение пророчества Исайи «помазанником» является лично он.
Для собравшегося «множества» это прозвучало как богохульство; его поспешили выгнать и даже намеревались сбросить с вершины холма, но ему удалось сбежать. Отвергла ли таким образом Иисуса его собственная секта? Не на подобную ли реакцию указывал он, когда предупреждал своих учеников, что некоторые из ессейских колоний могут не принять их? И что он подразумевал, изрекая, что существуют места, где он ничего не может сделать «из-за неверия»?
Как мы увидим позднее, независимо от того, как обстояло дело с ессейскими и раннехристианскими общинами, Иисус (как его изображает евангелие) демонстрирует не только свидетельство своей принадлежности к ессейскому ордену, но и определенные признаки своей независимости, включая критическое отношение к ряду ессейских обрядов.
Ничто из сказанного выше не претендует на то, чтобы считаться абсолютной истиной. Все, что нам хотелось, — это показать, каким образом новый взгляд на события может оказаться более осмысленным, если научиться рассматривать их в конкретном контексте. Любая гипотеза может быть отвергнута в результате получения новой информации или прояснения ситуации; но зато тогда появляется возможность сформулировать лучшую гипотезу, и именно этим должны заниматься ученые.
Одна из проблем Нового Завета связана с вопросом, каким образом во главе Иерусалимского храма оказался Иаков Справедливый. Мы не знаем, что случилось с первоначальной дюжиной как таковой, хотя кое-что известно о деятельности некоторых из них — например Петра. Петр, будучи фигурой влиятельной среди иерусалимских апостолов, уступал по степени влиятельности Иакову Справедливому. Последний, по- видимому, вел за собой собственную дюжину и занял лидирующее положение в церкви Иерусалима вне всякой связи с Иисусом во время пастырства последнего. Его называли братом Иисуса («брат Господа нашего»), но это привело к массе трудностей; одна из них носит доктриальный характер, поскольку ставит под вопрос «вечную непорочность» Марии, другая — исторический, требуя объяснить, каким образом Иаков занял положение, которое Иисус, согласно евангелию, отводил Петру.
Более того, от отца церкви Эйсебия, цитирующего Гегесиппа (ок. 160 г. н. э.), мы узнаем, что Иаков был «снят с материнского чрева, не пил ни вина, ни крепких напитков и не ел животной пищи; главы его не касалась бритва, он не умащивал себя маслом и не совершал омовения в купели. Только ему было дозволено входить в Святую Святых… Его колени затвердели, как у верблюда, потому что в Храме он был все время преклонен, прося прощения для людей…»
Это описание характерно для назарея. Почему же Мария «с материнского чрева» предала Иакова назарей-ским строгостям, не сделав подобного с Иисусом? Не имея возможности ответить на этот вопрос, примем это описание как факт. Но имеется и более трудный вопрос: как мог Иаков входить в Святую Святых, если даже самому первосвященнику это дозволялось лишь раз в год? А что означает, что он все время стоит в Храме на коленях с просьбой о прощении «народа»? И не потому ли первосвященник Анания с устранил Иакова физически, что считал его слишком опасным соперником (за что, кстати, сам был смещен Агриппой II)? В пользу того, что община, которую возглавлял Иаков, проводила много времени в Храме и
