волне захлестнуть и себя, теряя дыхание и прильнув губами к золотистой родинке на плече.
Прошло несколько минут, прежде чем он понял, что лежит на Карен всем весом. Приподнялся, чтобы не раздавить ее, услышал недовольный стон и испугался:
— Больно?
— Ты был еще внутри — так хорошо...
Дел усмехнулся, прорычал ей на ухо, голосом Шварцнеггера:
— Я вернусь! — почувствовал, как Карен вздрагивает от смеха, и лениво спросил: — Ну, будешь еще дразниться?
— Буду! — упрямо заявила она. — Вот! — и, с трудом шевелясь, все-таки взлохматила ему волосы. После этого успокоилась и замолчала, легонько, скорее всего, машинально поглаживая его по шее.
Он даже не знал, не засыпает ли она, но, очевидно услышав подозрительный шорох, Карен приподнялась и, присмотревшись, доложила:
— А там Манци наш ужин распаковывает... — в ее глазах загорелся живой интерес к происходящему, — а что там есть вкусного?
Еду они перетащили прямо на ковер, устроившись на подушках. Точнее, на подушку облокотилась Карен, а Дел предпочел использовать в качестве опоры ее колени — так было ближе и теплее.
Он твердо знал, что беременным нельзя шампанское, что бы там она не говорила, но Карен капризничала и ныла, что не любит предложенную им взамен кока-колу — поэтому решил следующий раз купить ей что-нибудь типа сидра, а сегодня все-таки давать шампанское, но понемножку, из своего бокала.
Манци вылезла из-под кровати и незаметно подошла — не к Карен, на которую до сих пор была обижена, а к нему. Он предложил ей креветку — кошка бросила на Карен презрительный взгляд, приняла угощение и потерлась шейкой об руку.
— Ты ее нарочно подкупаешь! — ревниво заявила Карен. — Это нечестно.
— Не ревнуй! — Дел в утешение почесал за ухом и ее. Она замурлыкала и потерлась об его руку не хуже кошки. — Я вас обеих люблю, на тебе тоже! — выбрал креветку побольше и сунул ей в рот.
Увидев это, Манци возмущенно фыркнула, отошла на пару шагов и уселась неподвижно, как статуэтка. Вид у нее был надутый и презрительный — эти люди — что с них взять!
А людям было весело — они ели, смеялись, разговаривали, перескакивая с одного на другое — они снова были вместе, вопреки всему, и оба уже не сомневались, что иначе и быть не могло.
Дел вспомнил их утренний разговор и спросил:
— А почему мы бы не познакомились, если бы не твой день рождения? Ты утром говорила...
— Понимаешь, я в тот день подумала — все-таки день рождения. И, хоть никому и сказать не могла, а все равно себе праздник устроила. В кафе сходила, съела пару пирожных, целое утро гуляла по парку, белок кормила. А под конец Джейк так нагло полез — и все настроение испортил. Ну, я ему и ответила как следует, вместо того, чтобы миром дело решить. Он завелся — неудобно перед приятелем было. Вот и получилось, что мы с тобой там встретились, — она улыбнулась, — вроде как подарок мне вышел на день рождения.
— Это я — подарок? — уточнил он.
— Самый лучший! — рассмеялась Карен. Подалась вперед, потерлась лицом о его нестриженную макушку и повторила, уже серьезно: — Самый лучший.
Внезапно рядом с его рукой просунулась тоненькая беленькая лапка, хлопнула по бутерброду с икрой и исчезла. Возмущенный Дел обернулся и увидел, что Манци сидит и с наслаждением вылизывает пятку. Он погрозил ей кулаком — кошка с презрительным недоумением уставилась на него — и поспешно откусил побольше, пока все не утащила.
Несколько икринок упали ему на грудь. Карен потянулась к нему и слизнула их — одним быстрым движением. Он улыбнулся:
— Понравилось?
— Конечно!
— Я не про икру.
— Я тоже.
Манци долго и терпеливо ждала своего часа, пока не поняла, что они уже спят, обнявшись, прямо на ковре. Тогда она тихо подкралась и вылизала всю икру. Большую креветку она долго гоняла по комнате, а потом спрятала под подушку — на черный день.
Проснувшись ночью, он решил перенести Карен в кровать — ему показалось, что она может замерзнуть. Осторожно поднял — неожиданно она спросила сонным голосом:
— Дел, а кто этот противный старик, с которым я не должна связывать жизнь? То, что ты утром говорил...
Он решил не обращать внимания на подобные покалывания и засунул ехидную девчонку под одеяло.
— Не помню, глупость какая-то. Спи немедленно!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Томми встретил их — точнее, Карен — не слишком ласково. В качестве приветствия, не обращая внимания на Дела, он рявкнул:
— Ну, набегалась? Довольна теперь? — кивнул в сторону дивана. — Садись, я с тобой сейчас об этом еще поговорю!
Карен молча прошла к дивану и села, ничуть не обидевшись на подобный тон.
Тогда Томми переключился на следующий объект:
— А ты чего тут стоишь? Пойди-ка, погуляй часок, пока я ей объясню, как людям нервы трепать и глупости делать. На меня-то глазки голубенькие не действуют — я не ты, — и ехидно ухмыльнулся, как всегда.
Дел хотел возмутиться — это уже чересчур! — но посмотрел на Карен, которая, опустив голову, ковыряла обивку дивана, повернулся и вышел. Томми ее никогда не обидит — это он знал точно.
Но он не мог знать одного — что после его ухода Томми немного помолчит, прислушиваясь к удаляющимся шагам в коридоре, и скажет — тихо и ласково:
— Не бойся, детка, расскажи мне все, что с тобой стряслось. Я парня твоего нарочно отослал — думаю, при нем тебе о таком говорить тошно будет.
Карен медленно подняла голову. Он кивнул.
— Кое о чем я догадался уже. Меня ни бояться, ни стесняться не надо — ты же знаешь. Так что давай — времени у нас всего час, а то и меньше.
Вернулся Дел меньше чем через час и одного взгляда на покрасневшие глаза по-прежнему сидевшей на диване Карен хватило ему, чтобы понять, что без слез тут не обошлось. Зато Томми на этот раз был куда приветливее:
— Проходи, садись, — обернулся к Карен, — а ты налей нам и сбегай, купи-ка мне поесть чего- нибудь.
Она молча встала, налила виски и пошла к двери. Проходя мимо Дела, слегка прикоснулась к нему — чуть наклонив голову, он почувствовал, как по щеке скользнули тонкие, непривычно холодные пальцы. Еще мгновение — и ее уже не было в кабинете.
Он с упреком посмотрел на Томми.
— Зачем ты с ней так? Тот махнул рукой.
