Так разорительно и бездарно завершилась операция по обезвреживанию Соловьева, задуманная и начатая еще Аркадием Петровичем Голиковым.
Очень смелый и, несомненно, умный человек Николай Ильич Заруднев в силу воспитания и бедности образования оказался неспособен безошибочно продумать всю операцию до логического конца. Здесь требовался другого качества интеллект. Заруднев не смог просчитать возможные осложнения. А на пространстве от Форпоста до Красноярска не нашлось ни одного разумного человека, способного ему в этой обстановке реально помочь и предупредить об опасности промахов.
Вторую по значимости роль в исторической операции по пленению Соловьева Заруднев предоставил безграмотному, неотесанному человеку Кирбижекову. Он был хакасом. Но даже в штабе ЧОН губернии было известно: большинство коренного населения атамана боготворило, либо он вызывал у них парализующий страх.
А готовилась операция по «бескровной поимке» Соловьева два года…
Можно только удивляться дальновидности и проницательности Голикова, который предупреждал в своей докладной записке в штаб ЧОН об опасности психологического терроризма со стороны Соловьева. В той же бумаге речь шла о том, что хакасы испытывали перед атаманом в прямом смысле мистический ужас. Он прививался религиозными верованиями, был частью древней религии, частью шаманизма. Соловьев, циник по натуре, умело воспользовался многовековыми верованиями.
После увольнения Голикова в руководстве губернии по мощи ума сравниться с Соловьевым было некому.
Заруднев о записке и предупреждении Голикова ровным счетом ничего не знал.
Но именно под влиянием этого мистического ужаса, в обстановке, когда самому Кирбижекову ничто не угрожало, он сделал два абсолютно бессмысленных выстрела. Возможно, в тот момент он даже не понимал, что делает. Его сознание отключилось.
Операция, которую был способен грамотно и бескровно осуществить А. П. Голиков, операция, которая выглядела простой для завистников и заманчивой для охотников до атаманского золота, на деле оказалась не по уму десяткам людей в том же комбатском и более высоких званиях.
Заруднев операцию провалил. Он был к ней пригоден по смелости и физическим силам, но оказался непригоден по уровню интеллекта и профессионализма. Он проглядел ту опасность, которую сразу обнаружил Голиков, прибыв два года назад на то же самое место и на ту же самую должность.
Заруднев грамотно решил первую часть операции: «Как схватить Соловьева», но безграмотно подошел ко второй ее части: «Как сохранить Соловьева живым». И потерпел катастрофу.
Есть материально существующий предмет — мозг. Есть материально не осязаемое богатство мозга — опыт. Есть не выявленная физиками сила, которая сконцентрирована в мозге и движет развитие цивилизации — это культура мышления.
Неуважение к этим трем предметам, недооценка интеллектуальных ценностей, убеждение: «Сила есть — ума не надо!» были причиной многих трагедий. Они же обернулись крахом операции по поимке Соловьева. Все сокровища Соловьева пропали. Никто из белых партизан, которые сдались в плен, об их местонахождении не знал. Единственный после Соловьева человек, который мог знать, был Чихачев, но он погиб в бездарной перестрелке. Задача на всякий случай сохранить еще и Чихачева перед Зарудневым даже не ставилась. Поставь Заруднев перед собой такую цель, он бы по-другому организовал встречу Чихачева.
Расскажу анекдот, к которому я поневоле оказался причастен. О том, как бездарно завершилась поимка Соловьева, я впервые рассказал в «Литературной газете» в 1989 году. Через несколько дней после выхода номера мне позвонили из редакции: «Поступило очень плохое письмо. Немедленно приезжайте». Я приехал. Это было рассерженное послание вдовы Заруднева. Она обиделась на меня сразу по трем поводам.
Первый. Как я смог написать, что Заруднев провалил операцию по поимке Соловьева, если Николай Ильич погиб под Сталинградом. Это неуважение к герою.
Второе. Почему я не указал в статье, что в архиве краеведческого музея, кажется, Саратова хранится похвальная грамота, выданная Зарудневу за службу в Хакасии…
Третье. Этой грамотой был отмечен выдающийся успех Заруднева в… ликвидации атамана Соловьева.
Я ответил, что ценил и ценю Николая Ильича за храбрость и самоотверженность. В то утро, в схватке один на один с Соловьевым, их роли могли поменяться.
Про себя же подумал: как вдова Николая Ильича не могла понять, что я имел право не знать о существовании грамоты… в запасниках музея.
Но главное, я был поражен, что тогдашние красноярские власти ухитрились преподнести бессмысленное и разорительное для всего края убийство Соловьева как выдающуюся победу штаба ЧОН Енисейской губернии.
..Между тем, в компенсацию громадных усилий и принесенных жертв командование войсками ЧОН губернии, вконец обнищавшее население и федеральные власти не получили ни одной золотой песчинки. Два года, потраченные на переговоры с атаманом, ушли впустую. Это привело к полному разорению, опустошению края.
ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ
Вот что поведал случайный газетчик, который даже не назвал своего имени.
«Стога сена, скирды необмолоченного хлеба; заимочные хозяйства разорены; одинокие и обветшалые дворы пустуют.
Когда-то жизнь здесь била ключом и степь ломилась от громадных табунов. Теперь не то — встретилось одно стадо в 15 лошадей. А в целом — безлошадство. Грузы везут на старых, полубольных лошадях.
Божье озеро давало улов рыбы — теперь нет снастей.
Школы замерли.
Бедность — приниженная, трусливая.
Приниженность — естественное последствие бандитизма»[147] .
Богатства атамана ищут до сих пор. В 1989 году я спускался со своими спутниками в две или три «соловьевские пещеры». Каждая имеет десятки ответвлений и ходов.
Читатель может спросить: «А все-таки было ли там, в этом краю, что искать?»
…Три года спустя после убийства Ивана Соловьева, в 1927 году, в советское посольство в Китае обратилась моложавая, изысканно одетая дама. Сотрудники обратили внимание, что на женщине редкой красоты старинные драгоценности. Это оказалась вдова Иваницкого.
Она вручила послу заранее составленное письмо советскому правительству. Вдова предлагала раскопать тайник со слитками золота по плану, который ей оставил муж. Половину Иваницкая обещала передать государству.
Правительство незамедлительно разрешило. В сопровождении чекистов и других официальных лиц вдова Иваницкого приехала в Чебаки, где было их родовое гнездо и откуда они бежали ровно десять лет назад. Здесь бывшая хозяйка попросила разыскать Мурташку.
— Ты помнишь, — спросила она бывшего слугу, — куда вы ездили с Константином Ивановичем последний раз?
— До смерти не забуду проклятого места! Константин Иванович меня ни за что исполосовал кнутом.
— Это он нарочно сделал, чтобы ты не забыл, где оно находится. Веди нас туда. Я тебя щедро
