Власть и мятежники обрели общий язык. После этого бунт резко пошел на убыль.
Главной задачей командования стало найти самого Александра Антонова. Этим занялись чекисты. Они со своей задачей справились.
Вспоминая обвинения одного нью-гайдароведа, будто бы Голиков на Тамбовщине занимался «геноцидом русского народа», могу ответить слегка измененным афоризмом: «Врет, как Солоухин».
В тамбовской армии начались официальные торжества и праздники. Награды сыпались (в прямом смысле!) мешками. Люди за храбрость и самоотверженность получали ордена Красного Знамени, золотые часы с монограммами и даже золотые портсигары. Многим вручали именные заграничные браунинги с золотыми и серебряными дощечками на рукоятках.
Голикову из столь широкого ассортимента наград не досталось ничего. При этом его участие в завершении тамбовского бунта было отмечено дважды.
Первой наградой явилось то, что М. Н. Тухачевский приехал в Моршанск, чтобы принять парад войск 5-го боевого участка. «Помню Тухачевского, — писал в дневнике А. П. Гайдар, — осенью в Моршанске я командовал, а он принимал парад»[118].
Я нарочно второй раз привожу эту цитату. Теперь всем нам понятно, за что Тухачевский оказал такую честь мальчишке-командиру.
После парада Тухачевский остался на праздничный обед. Особенность пиршества по случаю победы состояла в том, что наваристые щи были поданы знаменитому полководцу прямо из солдатского котла. Точно такие вместе с командующим и Голиковым ели еще 6000 бойцов.
А другая особенность обеда состояла в том, что на второе Тухачевскому было подано коронное блюдо: жареная картошка по его же собственному рецепту: сначала сваренная в мундире и только после этого брошенная на сильно разогретую сковородку. Рецепт был подсказан адъютантом Михаила Николаевича.
Для историков сообщаю: вина по случаю победы не было выпито ни капли. У обоих командиров оно было не в почете.
На обеде, уже после чая с медом, Тухачевский объявил о награде, которая выпала одному только Аркадию Петровичу. Командир 58-го отдельного Нижегородского полка Голиков получал направление на учебу в Академию Генерального штаба. Для него там было зарезервировано место.
Среди других командиров Голиков отличался не только молодостью и одаренностью. В нем отчетливо проступала интеллигентность, что Тухачевский, потомственный дворянин, высоко ценил. Надо полагать, от неотесанных командиров разного уровня командующий сильно уставал. А что Голиков по материнской линии тоже принадлежал к древнему дворянскому роду, командующий, скорее всего, не знал. В 1921 году этим не кичились.
Тухачевский, конечно, видел, что воевал Голиков профессионально. Высоко ставил его самостоятельность и независимость суждений. На немногих совещаниях, куда созывали командиров, Голиков часто выступал с собственным мнением, которое отличалось от мнения остальных. Точка зрения Голикова порою сильно отличалась и от мнения командующего. Такую свободу суждений Тухачевский ценил не меньше, чем храбрость в бою.
Как рассказывал мне С. В. Лаут, позднее стало известно, что направление Голикова на учебу оказалось делом непростым. Аркадий Петрович подходил для академии по всем параметрам: член партии; стаж пребывания на фронте и в приближенных к нему условиях — два года; прошел путь от командира взвода до командира полка и начальника 5-го боевого участка; специальное образование — два военных учебных заведения, включая Высшую стрелковую школу. Имел ранения.
В России первая Военная академия была учреждена в 1832 году. Ее позднее переименовали в Академию Генерального штаба. Учебное заведение призвано было готовить высший командный состав.
Ни за первые 89 лет (с 1832 по 1921 год), ни за все почти 180 лет существования академии в ней не было такого слушателя — боевого, неоднократно раненного офицера, которому исполнилось бы всего 17 лет.
Лаут рассказывал: когда по поводу возраста Аркадия Петровича начали возражать кадровики, Тухачевский обратился прямо в Реввоенсовет РСФСР, в Москву.
Закончив учебу в 19 лет, Голиков должен был получить пожизненный титул. По тогдашним правилам к любому воинскому званию выпускника академии в документах надлежало добавлять: «Генерального штаба» — «Генерального штаба комполка» или «Генерального штаба комдив». Так, ученым до сих пор полагается указывать: «профессор» или «действительный член Академии наук».
Читатель может спросить:
— А как случилось, что столь сенсационное участие Голикова в бескровном завершении тамбовской войны оставалось безвестным? О нем не писали биографы Гайдара. Промолчали историки.
О биографах А. П. Гайдара могу сказать: они-то и обнаружили два важнейших документа, записали свидетельства С. В. Лаута. Что касаемо историков, то до последних лет тамбовская война была темой закрытой. Бунт вспоминали, главным образом, для того, чтобы сказать: «Крестьянский мятеж, руководимый Антоновым, подсказал В. И. Ленину гениальную идею нэпа». За пределы этого «открытия» советская историография не пошла.
Точнее — не пустили.
Часть третья
ЗАПАДНЯ
НЕИЗВЕСТНАЯ ХАКАССКАЯ ВОЙНА
Я приступаю к самому драматическому эпизоду военной биографии Аркадия Петровича Голикова. Именно его служба в Хакасии дала повод для сочинения огромного количества безграмотных и лживых легенд. Самой скандальной оказалась версия, будто бы Голиков занимался целенаправленным «геноцидом хакасского народа».
«В Хакасии, — писал Солоухин, — действия Голикова были направлены главным образом на
Начнем со смешного. Инородцами в дореволюционной России называли всех лиц не славянского происхождения. Это была официальная, уничижительно-оскорбительная форма вроде теперешней безграмотной «лицо кавказской внешности». Понятно, что для «известного
На самом деле, как показали археологические раскопки, в так называемой Хакасско-Минусинской котловине предки нынешних коренных жителей активно существовали, по меньшей мере, c IV века до нашей эры. Давние обитатели котловины были охотниками, рыболовами, ремесленниками. Памятником их духовной культуры, в частности, являются наскальные рисунки очень большой выразительности[120].
Так что
