пациенте.
Поэтому в ответ на атаки Ника я концентрировала внимание на том, что скрывалось за этими выпадами. Я знала, что, как бы я ни выглядела, он найдет повод придраться к моему виду, потому что это помогало ему сохранить дистанцию между нами и держать себя в определенных рамках.
Но несмотря на всю свою закалку в этом отношении, я начинала чувствовать неловкость от его замечаний. В те дни, когда предстояла встреча с ним, я стала особенно придирчиво рассматривать себя в зеркале.
Мы продолжали встречаться дважды в неделю в течение двух месяцев; стоял уже конец мая.
– Мне не о чем говорить сегодня, – опять начал он. – Я прекрасно себя чувствую.
– Расскажите мне еще о том, что значит «хорошо себя чувствовать».
Я попыталась справиться с охватившим меня чувством разочарования, подсчитывая число клеточек в оконном стекле. Восемнадцать.
Он пожал плечами.
– Ничто меня не беспокоит. Я сегодня до одури наработался у себя в конторе и предвкушаю вечерний матч.
Я поразилась бедности его внутреннего мира. Его голова была забита политикой, юридической информацией, спортивными новостями и сведениями о достоинствах разных марок автомобилей. Деятельность его была поистине кипучей: он вел дела множества клиентов, ездил по судам, выпивал с приятелями, занимался спортом и слушал музыку. И все это для того, чтобы отгородиться от собственного внутреннего «я».
– Вчера у меня была новая женщина, – сказал он. – В постели она ни к черту не годится. Должно быть, фригидна.
Он, естественно, всю проблему связывал с партнершей.
– Раньше у вас такое бывало? – спросила я.
– Не часто. Женщины меня любят. Я даже помогаю им подбирать одежду и прическу. Взять вас, к примеру. Не обижайтесь, но если бы вы иначе уложили волосы, осветлили бы некоторые пряди, то это придало бы вашему лицу живость, да и цвет стал бы лучше. Не такой мышиный.
Какой же он все-таки сукин сын! Это меня сильно задело, но я сумела сохранить бесстрастное выражение лица.
– Просто замечательно, что вы так внимательно относитесь к моему внешнему виду.
– Я знаю, что вас это раздражает, но я оказываю вам любезность. У меня глаз наметанный, я знаю, что идет женщинам. Всему этому меня научила мать. Я, кстати, отлично делаю педикюр. У меня даже есть специальная пенорезина, которая помогает приводить в порядок пальцы ног.
Я с трудом удержалась от улыбки, представив себе Ника, склонившегося над женскими ногами.
– Для вас это один из способов выразить свои чувства?
– Да.
– Так можно женщину и оттолкнуть.
Он распустил галстук, а потом опять его подтянул. Глупая некрасивая самодовольная ухмылка искривила его губы, он склонился над кофейным столиком и провел пальцами по его краю.
– Вы бы так это расценили?
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Мне кажется, вы неверно оцениваете свою внешность.
На мне был костюм на пуговицах, без блузки; я не могла снять жакет, и поэтому теперь обливалась потом. По иронии судьбы я выбрала именно этот костюм, потому что считала, что он подчеркивает талию, а мягкий голубой цвет мне очень идет. Часть моей защиты против атак Ника состояла в том, чтобы особенно тщательно заботиться о своей внешности в дни его появлений.
Я сказала голосом настолько спокойным, насколько мне это удалось:
– Вы бьете меня по тому месту, которое, по-видимому, считаете наиболее уязвимым.
Обтянутый кожей стул показался мне горячим и липким, и я пожалела, что мои стулья не обтянуты тканью. Он с невинным вином поднял руки ладонями вверх.
– Почему вы расцениваете это как нападение, а не как дружеский совет человека, который набрался смелости быть с вами честным?
– Вы знаете, что вы меня оскорбляете. Я бы сказала, что находиться рядом со мной вам страшно, а так вы чувствуете себя в большей безопасности. Ваш дружеский совет направлен на то, чтобы подавить меня, подчинить себе.
– Вы не правы. Но не стоит обращать на это внимания.
Он отвернулся, положил правую ногу на левую и стал покачивать ею.
– Давайте поговорим о чем-нибудь другом. У меня новое трудное дело о разводе. Муж завел связь на стороне, женщина забеременела, теперь он уходит от моей клиентки к этой женщине. Мы хотим подвесить его за одно место, чтобы он подсушился.
– Возможно, вы хотите «расторгнуть отношения и с психотерапией»?
Он засмеялся.
– Может быть, вы и правы. Мне кажется, я получаю от этих сеансов не слишком много пользы.
